Представитель «Лизы Алерт» в Дагестане – о смысле поисковой работы
Два года назад в Дагестане образовался региональный поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт». Добровольцы, помогавшие в поисках Калимат Омаровой в Каспийске летом 2018 года, решили объединиться. Руководство общероссийского штаба отряда идею одобрило, организовало обучение волонтеров. Сейчас их около 60 человек. За два года дагестанский отряд принял участие в поиске более 160 человек. В подавляющем большинстве случаев удалось добиться успеха.
О том, как стать добровольцем отряда и кто чаще всего теряется в Дагестане, «МД» рассказал Даниял Османов, региональный представитель «Лиза Алерт».
– Кто может вступить в ваши ряды и чем такому человеку придется заниматься?
– Любой человек старше 18 лет. У нас даже ребята на инвалидных колясках помогают.
Активный поиск – это всего 5-10 процентов от всей поисковой работы отряда. Большая часть работы – удаленка из дома. К примеру, на поисках Калимат Омаровой было 20 человек из «Лизы Алерт», которых вообще никто не видел. Они даже в Махачкале, в Каспийске физически не присутствовали, но делали очень большой объем работы удаленно: сбор информации, ее обработка, распространение.
Например, я нахожусь здесь, в Махачкале, а пропадает ребенок в Ингушетии. По телефону объяснил им, как поступить, что сделать. В итоге ребенок, которого не могли найти 20 часов, нашелся через 40 минут. Он просто не отозвался – испугался мужского голоса. Записали голос матери и через громкоговоритель воспроизвели его, и ребенок тут же отозвался. Мы помогли, а нас там даже не было.
За два года мы приняли участие в поисках около 160 человек, 90 процентов случаев завершились успешно. В год, по статистике МВД, в Дагестане пропадает до 700 человек. К сожалению, пока мы не можем даже 20 процентов этих случаев отобрать для поисков – из-за нехватки волонтеров. Много поисков проводится совместно с МВД, с другими службами, с теми же родственниками.
Народ готов помогать, готов всю ночь ходить, но не готов быть частью отряда из-за того, что надо соблюдать какие-то определенные правила.
– Какие?
– В первую очередь – техника безопасности. Вот сейчас у меня учения на выходные намечаются, и очень много желающих. Но когда я им говорю, что нужна обувь с высоким голенищем – это берцы или трекинговые ботинки, чтобы не порвать связки, – люди не готовы их купить. Ботинки – первое, что отсеивает людей.
Основное правило отряда – мы не должны увеличивать количество пострадавших, тем более если этим пострадавшим может оказаться поисковик. Если ситуация этим грозит, мы останавливаем поиск.
– Есть еще какие-то важные правила?
– Обязательно – конфиденциальность информации, с которой мы работаем. Часто нам приходится окунаться в семью с головой, во все их секреты.
– А насколько семья пострадавших активно идет на контакт?
– В первый день поиска, как правило, – нет, очень редко когда тебе все рассказывают. На второй, третий день поиска, если ты к этому времени не можешь найти их члена семьи, начинают всплывать подробности, которые они знали в первый день, но начинают тебе все как один объяснять, что «мы думали – найдется».
У нас есть такое понятие в отряде – «ЗВВ»: «заявитель всегда врет». Тебе дают вроде бы всю информацию, но самое ключевое от тебя скрывают. К примеру, случай: девочка-подросток пропадает или молодая девушка, 18-20 лет. Слушаешь: «У девочки никогда в жизни даже просто рядом ни один молодой человек не стоял». А потом в результате узнаешь от мамы или папы, что сразу не хотели говорить, что боялись слухов и прочего, но уже что делать… «Вот, был молодой человек». Картина поиска кардинально меняется. И в итоге мы находим ее с этим молодым человеком.
– В других регионах то же самое?
– В других регионах могут скрыть если не молодого человека, то применение наркотиков… Какие-то кражи, попытки суицида… Постоянно что-нибудь да скрывают, это только по девочкам. Если говорить о взрослых людях – долги, пристрастия какие-то, любовницу.
– Как проходит обучение волонтеров, кто обучает?
– Центр поиска пропавших людей и сами волонтеры из «Лизы Алерт» с большим опытом. Таких центров несколько в России. Главный – в Москве. Обучение абсолютно бесплатное.
– Но тем не менее у отряда есть же определенные расходы. Кто все это оплачивает?
– Во время учебы в Центре нам оплачивается проживание, иногда даже перелеты. Но поиск за свой счет. В Дагестане, когда люди приходят в отряд, почему-то думают, что им кто-то должен – им должен московский отряд, должен дагестанский отряд, – потому что они помогают. Пытаюсь донести до ребят: «Вы пришли – вы такие же добровольцы, как и я. Единственное мое преимущество над вами – я знаю больше вас».
– А если говорить о тратах во время поисков?
– Сеть заправочных станций «Аско» помогает нам бензином. Раньше была проблема – на учения выезжать, приходилось скидываться. Компания «Пятерочка» во все регионы, где есть отряды, передала карточки магазина на 20 тысяч рублей. Когда выезжаем на поиск, можем взять себе перекусить, те же самые «Адреналины», энергетики – на них нереально много денег уходит. На скотч и батарейки.
– Чаще пропадают дети?
– Нет. Старики. За детьми тщательней следят. Просто про детей чаще слышат, что они пропали. У стариков начинаются проблемы с памятью, выходят взрослые мужчины из дома. Старик лет 70 решает поехать – это про реальный случай рассказываю – к себе домой в Астрахань. А там он не живет уже лет 20-25. Денег нет. Покупает билет на вокзале, соответственно, он помнит цены 20-25-летней давности, еще ругается, что такие дорогие билеты. Молодой отзывчивый парень смотрит: ну, у мужика взрослого денег не хватает. Подошел, добавил, помог. Старик уехал в Астрахань. Здесь алгоритм простейший: мы сразу проверяем бывшие места жительства, работы, вплоть до армейских лет, – все стараемся проверить, особенно то, что в последнее время вспоминал без вести пропавший. Ну, мы предупредили по тому адресу в Астрахани, что такой человек едет. Там его уже встретили.
– Как вы узнаете о том, что кому-то нужна помощь?
– В Дагестане, к сожалению, чаще приходится самим бегать, потому что люди опять-таки не обращаются ни в полицию, ни к нам. Размещают в «инстаграм» и думают, что вот сейчас пропавший каким-нибудь чудом найдется. Не нужно первым делом стремиться разместить в «инстаграм» со своим номером телефона, потому что начинаются проблемы. Первое – если ребенок не нашелся сразу, бывает, его могут одновременно «видеть» в Дагестане в разных местах и вообще по всей России. Это дико усложняет задачу. Второе – по указанному номеру часто невозможно дозвониться, пропадает коммуникация с родственниками. Мне ни разу еще не перезвонили родственники – самому приходилось до них дозваниваться, писать сообщения: «перезвоните, я могу помочь». Для чего размещать номер, если вы не можете потом перезвонить?
Наш телефон – 8-800-700-54-52. Работает круглосуточно, одновременно дежурят минимум четыре оператора.
– Налажено ли взаимодействие с полицией?
– С самой структурой в целом нет взаимодействия. У нас есть отличное взаимодействие с Управлением уголовного розыска, именно с розыскниками, кто занимается без вести пропавшими. В очередной раз подготовлю соглашение о сотрудничестве, будем ждать, подпишут – будем работать.
– А с другими структурами?
– В МЧС пришел, постучался к их юристам: «Ребята, нужно соглашение?» Они знают, что мы есть, они звонят, берут у нас статистику, пишут, что вот, совместно с ними мы провели какое-то количество поисков. Но по факту у нас нет взаимодействия.
Мы приходим на поиск, и у нас есть основания полагать, что человек в реке. Я подхожу к обычным их рядовым сотрудникам, говорю: «Ребята, до куды проверили? Давай покажу, до куды мы проверили». Плечами пожимают, смеются, могут и послать…
– Какие поиски вам особенно запомнились?
– Зацепили меня два случая, не считая того, который особняком стоит – Калимат Омарова. А еще поиски Виктории Коляды из Кизляра и бабушки, я не помню имени, она у меня просто осталась в памяти как бабушка в леопардовом платье. Ей было 93 года, родственников у нее не было, нас было на этом поиске двое. Она ушла из дома на похороны брата, который умер десять лет назад… Территория – примерно десять на десять километров. Мы не могли использовать беспилотник или какую-либо авиацию из-за близости аэропорта. Нам просто приходилось ходить пешком, а нужно было человек 200 и несколько дней работы. Не смогли найти. В итоге ее нашел пастух. Уже мертвой…
Второй случай – девочка-подросток, 16-17 лет. По данным следствия, ее задушил отчим. Девочка защищала свою честь, и из-за этого умерла. А сколько гадости было вылито на нее в комментариях в соцсетях! Просто нереальное количество! Просто по национальному признаку, как я полагаю.
– Даниял, а зачем вам все это надо – «Лиза Алерт»?
– Не знаю, часто задумывался об этом. Как человек, занимающийся сбытом, продажами, я обучал людей, что всегда есть внутренняя мотивация и внешняя. Внешняя мотивация – это, естественно, помочь людям найти… Внутренняя мотивация… Я пока еще не определился, что мной движет. Нас очень мало, чтобы я мог позволить себе этим не заниматься.
Анастасия Расулова
Читайте также Недоглядели. Раскрытое убийство восьмилетней Калимат Омаровой оставляет все больше вопросов
«Молодежка» в Telegram: https://t.me/molodejka05
«Молодежка» в Instagram: https://instagram.com/mdgazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta/
«Молодежка» в VK: https://vk.com/md_gazeta
