За карьерным статусом гоняясь,
Про моральный забываем свой.
Никого при этом не стесняясь,
По наклонной катимся кривой.
Среди множества печатных СМИ республики с газетой «Молодежь Дагестана» поддерживаю самую тесную связь еще со школьной скамьи. Тогда она называлась «Комсомолец Дагестана». В разные годы ее возглавляли: Иззет Алиев, Татьяна Воронина, Гаджи Абашилов. Это на моей памяти.
На трагическую гибель своих коллег, среди которых и Гаджи Ахмедович, я написал:
Гаджи. Ильяс. Хаджимурат. Их знала вся страна.
Я тоже им коллега, брат. И помню их дела…
Кому дорогу перешли? Коллеги по перу?
Они так свято берегли профессию в миру.
…Ну, в чем Гаджи был виноват?
Политик. Публицист.
Товарищ. Друг. Отец и брат. От Бога журналист.
Семья осталась и друзья. Коллеги по перу.
Молчать. Юлить. Уже нельзя.
На дальнем берегу…
Имел честь знать каждого из них, общаться с этими замечательными людьми, профессионалами своего дела. Еще будучи школьником, стал внештатным корреспондентом данного издания. Уже четверть века, являясь журналистом до сих пор, не теряю дружбу со своими коллегами и любимой газетой. В предстоящем году «молодежка» отмечает свой юбилей. Я искренне рад за своих коллег. Желаю им новых творческих успехов в новом году. Это все, так сказать, к слову.
А теперь о статье поэта Бадрутдина Магомедова, которого я читаю с большим интересом. Стихи его подкупают сочным языком, простотой, доступностью, оригинальностью. У меня есть его сборник, подписанный автором со словами: «Коллеге Умару. Чтобы ты никогда не повторил трагическую судьбу своего народа». Он имел в виду депортацию чеченцев в феврале 1944 года.
Я, конечно, далек от мысли называться коллегой такому маститому поэту Бадрутдину (это его литературный псевдоним). Статья в сорок седьмом номере «МД» называется «В оскудевшую душу вселяется зло». Один этот заголовок дорогого стоит. Если бы автор дал мне на это право, ничего не меняя, я поставил бы под этими заметками свою подпись. Но это уже плагиат. Поэтому, дорогой Бадрутдин, постараюсь высказаться тезисами по твоей публикации.
Семь десятков лет хоть жили все
в стране одной,
Друга три зимой сказали:
«Будем жить в другой!»
Разбрелись мы по квартирам каждый по своей.
Потеряли дружбы нить и своих друзей.
…Четверть века хоть прошло с этих самых пор,
«Точки» мы «горячие» гасим до сих пор…
Позабыли прозу жизни. Лирику. Стихи.
Не спешим при этом мы смыть свои грехи.
Суверенными зовем, хоть свои субъекты.
Чужды людям почему–то новые проекты.
Позабыли, как Союз строили мы вместе,
В Беловежской пуще други,
всем налив по двести.
Наши нардепы, хотя иногда язык не поворачивается их всех называть истинно народными, на одном дыхании принимают ряд законов, с такой же легкостью вносят в них изменения. На одной из встреч с Главой республики мы, редакторы национальных газет, поднимали вопрос о законе «О родном языке». Так вот, если мы хотим сохранить родной язык, каждый из наших этносов, чтобы дети наши любили и говорили на своем языке, этот закон необходим, как воздух.
Человек, не знающий родного, обречен стать манкуртом. Не уважающий язык, культуру, обычаи, традиции, историю своего народа никогда не способен полюбить и принять эти ценности другого народа. Это аксиома, как дважды два.
В этой связи я всегда вспоминаю случай, рассказанный мне народным писателем Чеченской Республики Ахмадом Сулеймановым.
Во время войны один чеченец (тяжело раненный) попал в плен к немцам. Он пытался бежать, но каждый раз его возвращали в лагерь, где продолжались избиения и мучительная жизнь узника… По завершении войны человек этот — зная, что ожидает бывших пленных в его родной стране, тем более, чеченцы тоже уже были в депортации — с тем, чтобы не попасть в сталинские лагеря на двадцать пять лет, решает уехать в Австрию с друзьями по несчастью…
А бедная одинокая мать, не теряя надежды, ждала единственного сына и не позволяла себе надевать траурное платье. Она была уверена в том, что сын не уронил чести и достоинства. Материнское сердце подсказывало, что он жив и обязательно вернется. Она очень ждала его.
…И вот однажды тогда еще из Чечено–Ингушетии в далекую Австрию поехала туристическая делегация. Узнав об этом, нашему земляку с большим трудом удалось встретиться с одним из туристов. Общались они, естественно, не на родном чеченском языке… Не стесняясь слез, он поведал своему соплеменнику о трагедии, случившейся с ним и с друзьями по оружию. Очень просил поклониться матери и попросить у нее прощения.
По возращении домой турист на радостях поехал к старой женщине с надеждой обрадовать ее.
Мать действительно была тронута столь приятной новостью нежданного, но такого желанного гостя. И все же в глазах ее улавливалась печаль, какая–то непередаваемая, затаенная тревога и грусть…
И, когда уже гость засобирался было уходить, измученная ожиданием мать, спросила: «Скажите, пожалуйста, на каком языке вы говорили с моим сыном? Он не забыл наш родной чеченский язык?» Гостю пришлось сказать правду. Тогда, вконец уставшая ждать сына, мать зашла в дом и вышла провожать гостя уже в траурном платье и сказала: «Нет! Это не мой сын, если он забыл родной язык!»
Каждый раз, рассказывая эту трагическую историю, Ахмад смахивал с глаз непрошенно набегавшую слезу…
А что же видим сегодня мы? Прав Бадрутдин! У нас сплошь и рядом родители, которые с пеной у рта доказывают, что их бедное чадо не может освоить родной язык!
Однажды присутствовал на родительском собрании в школе. Узнав о том, что его сын имеет двойку по родному языку, мать ученика заявляет: «А нельзя его освободить от этого предмета? (!)» И, что самое удивительное, ни родители, ни педагоги ничего ей не ответили. Сидели тихо, а кое–кто ехидно улыбался.
Я, как можно деликатно, стал объяснять этой горе-матери, мол, как можно такое говорить. Женщина в полный рост «наехала» на меня: «И я не изучала родной язык, и моим детям он не нужен. Получила образование, работаю и ни к чему мне этот ваш язык. А ты ратуешь за свою газету! Кому она нужна? (!)»
Поэтому я всегда говорю, что не каждый обладатель диплома (даже о высшем образовании) может быть интеллигентом и патриотом своего языка, культуры, истории, обычаев, традиций, народа. Эти понятия, к огромному сожалению, для многих слишком высокая материя.
На днях решил посмотреть тетрадки внука. Учится он во втором классе. И был ошарашен увиденным. Тетрадь по письму (чеченскому языку) сверху подписана учителем на русском языке! Листаю дальше. И что бы вы думали? Замечание о том, чтобы писал красиво написано тоже на русском языке!!! Сам работал в школе, но такого никогда не видел. Это надо же додуматься до такого!
Отсюда и мораль. Духовное богатство. Чистота помыслов. По этому поводу я как–то написал:
Мы же братья! Ходим все под Богом!
А мечети разные у нас (?!).
И находим разные предлоги
Не собраться в круг, чтоб в добрый час!
Чтоб вести за умму нашу речи,
За мораль и кодекс чести за,
Приносили позитив чтоб встречи,
Нам иначе жить уже нельзя!
Мы язык теряем свой, адаты.
Даже честь, обряды и намус.
Недруги все этому так рады.
По кривой мы катимся, клянусь!
А теперь о графе «национальность» в нашем паспорте. Один мой визави (чиновник республиканского уровня!) по этому поводу упорно доказывал мне «…о своевременности и актуальности» принятия столь важного государственного решения! Я ему в ответ, что этого нельзя было делать категорически.
Согласен, что я — дагестанец, россиянин. Я, хотя и родился на чужбине, в Киргизии, но прежде всего — чеченец. И очень этим горжусь. Как и каждый представитель многонационального Дагестана — своим народом.
Напомнил ему, как в бывшем Союзе всех нас хотели записать в паспорте: «советский». Но нет таких национальностей: «дагестанец», «россиянин».
У каждого из нас есть своя национальность и вправе гордиться этим. Ибо у каждого народа есть достойные сыны и дочери, о которых не стыдно говорить и писать.
Только сохранив свою идентичность, топонимику на родном языке (названия рек, местностей, родников, лощин, балок, сел, аулов), мы можем называться этносом, нацией. Быть свободными душой, мыслями. Без национальной цивилизации человек, по сути, не может быть счастливым! Это давно и однозначно доказано самой историей.
Вначале мы должны мыслить на родном языке, который впитываем с молоком матери. Каждому из нас колыбельную (мама, нана, апа, эбель) поют именно на родном. Категорически против тех, кто не уважает другие языки и народы. Нет! Я не националист. Я прежде всего — патриот своего народа. Однозначно, изначально мы обязаны любить и знать родной язык и говорить на нем. Только тогда станем истинными дагестанцами, россиянами. И смело можем говорить о создании гражданского общества в нашей единой стране – России.
У нас, чеченцев, родной язык так и называется «ненан мотт», дословно – язык матери. Так вправе ли мы не изучать и не знать его? Больше чем уверен, что нет! Кто думает иначе, тот действительно манкурт и есть.
А тому чиновнику с тех пор я руки не подаю. И не общаюсь вообще. Понимаю, что он, конечно, от этого ничего не теряет. Но в моих глазах он опустился ниже плинтуса.
Полностью разделяю точку зрения Бадрутдина и в вопросах издания книг. У нас много талантливых, пишущих людей. Но они не могут издаваться. Нет средств. А те, у кого они есть, выдают на-гора все, что заблагорассудится. И, что самое интересное, при этом они хвалятся мелованной бумагой и весом (в килограммах) своих мемуаров (?!). О содержании и значимости или читаемости, т.е. востребованности, подумать у этих горе-писак ума не хватает! Не тот уровень, как говорится.
Та же ситуация и с нынешними певцами, так называемыми бардами, авторами-исполнителями. Крадут не только музыку, мелодию, доходит до того, что присваивают тексты песен и без зазрения совести поют их! И притом под «фанеру».
В них нет смыслового содержания, идеи, наполненности, идеологии, патриотизма, рифмы, ритма. Здесь нарушаются не только законы стихосложения, но и авторские права как на музыку, так и на слова. Для них главное, чтобы «загрузить» бедного слушателя. Песни-однодневки. По-другому их и не назовешь.
По этому поводу один из моих друзей, к сожалению, рано ушедший из жизни, поэт–песенник Абдул–Хамид Хатуев говорил очень оригинально (а его стихи действительно крали самым наглым образом). Когда один из так называемых коллег обратился к нему по этому случаю, Абдул–Хамид, улыбнувшись, совершенно спокойно ответил: «У тебя крадут? Нет! Запомни, мусор красть никто и никогда не станет!» Видимо, он хорошо знал творческий потенциал новоявленного поэта–песенника.
А есть же песни, которые становятся хитами, продолжают жить годами, радуя наши души. Они воспитывают в нас чувство к прекрасному, вечному, к природе, любовь к людям, Отечеству. Именно они остаются жить и после своих авторов и исполнителей. Вот это и есть культура! Творческий потенциал! Народное достояние!
К примеру, народный артист Чеченской Республики, автор–исполнитель Имран Усманов свои знаменитые песни «Малика» и «Дагмара» написал, будучи учеником девятого класса! Он уже променял седьмой десяток, а песни его живут по сей день. И каждый раз публика просит исполнить их снова.
Вот это и есть песни-шедевры. Они и будут жить веками в памяти народной. «Журавли» Расула Гамзатова — не только песня, а целый мировой проект! Бренд не только многонационального Дагестана, но и всей огромной России!
А как мы играем свадьбы? Какая там звучит музыка? Включают синтезатор, и несутся децибелы на бедных гостей. Люди приходят сюда отдохнуть, вспомнить что–то приятное, встретиться с друзьями, пожелать молодоженам счастья. А тут надо думать, как бы «огородить» себя от этого «музыкального шквала».
И еще. Буквально на днях в Хасавюрте была свадьба. К приезду невесты молодежь в национальных костюмах создаёт живой коридор. Думаю: «Вот молодцы! Какая прелесть!» Как только невеста выходит из белого «Лимузина», заиграла не наша, всемирно признанная, зажигательная лезгинка, а марш Мендельсона.
Ничего не имею против него. Замечательная мелодия. Но подумайте сами, если бы на русской свадьбе вместо этого марша невесту привезли под лезгинку? Да никогда бы этого не было. И правильно они делают. В первую очередь мы — патриоты своего народа, а потом уже — дагестанцы, россияне.
И несколько слов о проблеме молодежи, выезжающей за пределы России. Я полностью согласен, когда едут на лечение. Как у нас лечат, и учат, мы хорошо знаем. Придумали ЕГЭ. Советская система образования входила в шестерку лучших в мире. К нам приезжали учиться иностранные студенты.
А сейчас новоиспеченные олигархи и те, кто в девяностые сумел под чубайсовскую «прихватизацию» разбогатеть, своих чад отправляют на учебу за кордон. А у кого нет таких возможностей, остаются в России. Получают диплом и сидят без работы, если нет блата.
Так вот о тех, кто живет за границей. Я склонен считать их потерянным поколением для нашего народа, Дагестана, России. Они сегодня хвалятся евро и долларами, но ничуть не задумываются о том, что теряют язык, культуру, нашу мораль, нравственные устои. Их дети имеют совершенно другую ментальность. Вот их-то мне и жаль.
Вот и всё, наверное, дорогой друг Бадрутдин и уважаемый читатель. Во всяком случае, на сей раз.
Сегодня, к большому сожалению, с высоты прожитых лет оглядываясь назад, я прихожу к грустной мысли: мы не можем сказать, что живем хорошо. Казалось бы, все есть. Строим мечети, храмы, синагоги, дацаны. По всей стране имеются исламские вузы, медресе, духовные семинарии.
Но вдогонку каждый день слышатся одни и те же вопросы. А где же мораль? Почему она подвержена коррозии? Почему в обществе остро ощущается дефицит нравственной чистоты? Почему порядочность и человеческая доброта, которыми гордились наши предки, мы не сумели сохранить и достойно передать подрастающему поколению?
Покуда эти, такие простые и понятные каждому из нас, вопросы остаются без ответа, мы, наверное, обречены жить, как выразился Бадрутдин, «всадниками беспамятства».
Жаль, но реальность такова… А в оскудевшую душу действительно вселяется зло, потому что в ней, по сути, уже не может быть места добру.
Умар Якиев,
член Союза журналистов России, заслуженный работник культуры РД