В жизни каждого человека наступает время, когда его любопытство начинает преобладать над здравым рассудком. Порой порывы, которые насылает на нас лукавый, могут принять разрушительный оборот, и тогда мирная жизнь людей рушится навеки.
В этом отношении нет более уязвимой мишени, чем подростки. Историю, что вы прочтёте ниже, рассказал мне товарищ, пожелавший остаться инкогнито. Я её лишь немного подкорректировал.
***
Многие считают меня пессимистом, утверждая, что я вечно бываю чем-то недоволен и постоянно на что-то жалуюсь. Что ж, отрицать своё нытьё я не намерен, но уже давно хочется поделиться теми причинами, которые толкают меня на подобные сантименты…
Ставить диагнозы — удел докторов, но несмотря на отсутствие врачебного опыта, могу с уверенностью отнести себя к группе больных.
Что меня беспокоит?
Плохая память, рассеянность внимания, дереализация, скованность, замкнутость, аффективное уплощение, проблемы в структурировании устной речи, ну и, естественно, думы моего возраста: стремление обрести финансовую независимость от родителей, желание всеми способами преуспеть в жизни и т.д. Но любые попытки сделать со своей жизнью что-то путное терпят крах. К двадцати годам я успел собрать целый букет проблем, мешающих жить полноценно.
Каждое действие даётся только волевыми усилиями, мне тяжело мыслить, размышлять, оценивать и развиваться. В голове царит полный кавардак.
Так было, конечно же, не всегда: я с мучительной грустью вспоминаю времена моего детства, когда я был образцовым парнем, которым гордились родители.
А когда мой коэффициент полезных действий стал стремительно снижаться, их начало охватывать негодование и тревога, которую они стали списывать на мою внезапно появившуюся лень. Но всё было иначе.
Со дня моего рождения Земля уже тринадцатый раз завершала своё вращение вокруг Солнца. Было пасмурно и дождливо. В такие дни люди обычно предпочитают не выходить на улицу, оставаясь под защитой своего дома. К нам это не относилось. В поисках способов развлечь себя мой товарищ предложил игру, которую в простонародье называли «гипнозом». Цель игры состояла в том, чтобы «загипнотизировать» подопытного путём придавливания грудной клетки «пациента» руками «гипнотизеров», после чего у «загипнотизированного» появлялась необъяснимая агрессия, которую он выплескивал на окружающих. На самом деле никто в транс не впадал: ребята лишь воображали, что становились буйными.
Но вот настал мой черёд: я прижался спиной к стене, и трое моих товарищей, встав друг за другом, по аналогии с паровозом, стали прикладывать все усилия, чтобы я «преобразился».
Метаморфоз, однако, не последовало, произошло следующее: будучи прижатым к стене, я стал ощущать сильное головокружение, после чего последовала яркая вспышка и чьё-то душераздирающее рыдание… В моей голове была навязчивая мысль — прибить этого паршивца, который насилует мои барабанные перепонки… Как выяснилось немногим позже, я потерял сознание и, ведомый силой гравитации, протаранил своим виском бетонную твердь. Тем ревущим парнем оказался тоже я.
Раскрыв глаза, полные слез, меня поразила нереальность происходящего: я смотрел на людей, которых знал всю свою сознательную жизнь, и не узнавал их. Кто они такие? Что они здесь делают? Кто этот парень, чьими глазами ты наблюдаешь данную картину?
Я потерял связь со своим сознанием. Фантасмагоричность действительности заставила меня усомниться в реальности.
«Это всего лишь сон», — уговаривал я себя.
Но, к своему ужасу, данная картина являлась чем угодно, но только не сном.
Прикоснувшись к пылающему лбу, я нащупал нарост пугающей величины. Помню фрагментарно, как, поддерживая за локти, меня волокли в какое-то здание, где обитавшие в нем существа при виде меня стали кривить рты в неописуемом ужасе.
Это были мои родители. А здание являлось отчим домом. Всего этого я тоже не понимал.
Мне задавали вопросы, и кто-то отвечал на них без моего согласия. Голос доносился из моих уст, но это был не я.
Я был в аду, мучаясь в ментальной агонии.
Не помню, как проходили мои следующие дни, но в одно прекрасное утро я проснулся с ощущением целостности своего сознания с телом.
Я ликовал, голова по-прежнему побаливала, но мне удалось освободиться от рабства своего воспалённого мозга.
Хорошо все, что хорошо кончается, подумал я.
Так было до тех пор, пока однажды в гостях меня не изумил вопрос, каким образом я попал сюда? Воспоминания о поездке у меня имелись, но, тем не менее, в ту секунду я забыл обо всем на свете, а мироощущение напомнило мне моё состояние в тот злосчастный пасмурный день. Я не на шутку перепугался, но, как говорится, «беда не приходит одна», так оно и случилось… С тех пор не проходило ни дня, чтобы я не впадал в такой ступор. Каждый чертов день на протяжении уже семи лет, пусть хоть и на короткий промежуток, но все же меня охватывает такое оцепенение.
Со временем я стал забывать очевидные вещи: обедом уже не помнил, что ел на завтрак; вечером, чем заполнял свой желудок обедом и т.д. Приходилось усилием воли заставлять себя вспоминать свой переваренный рацион. На это, бывало, уходило по двадцать минут. Дальше — больше: с каждым днём моя усидчивость слабела, пока я не превратился в безвольное животное, коим сейчас являюсь.
Далее я потерял способность сочинять стихи, разучился пересказывать прочитанное, затем, что ещё хуже — запоминать прочитанное.
У меня стали пропадать творческие идеи, их становилось все меньше и меньше, пока колодец креатива не истощился.
Как смешно всё это звучит… Взрослый парень несет такую околесицу, от которой вы, несомненно, ощутите испанский стыд. Но каждая строчка — является частью меня, пусть и такой постыдной.
Возможно, я схожу с ума; возможно, уже давно являюсь латентным шизофреником, по которому плачет «дурка» — не знаю, да и не уверен, что хочу знать это.
О будущем своём не думаю, все мои мысли обращены в то время, когда я был рад каждому дню своего существования и благодарил небо за предоставленную мне возможность созерцать столь дивный мир.
Надеюсь, когда-нибудь у меня всё же получится найти ключ к разгадке моего состояния и, быть может, мне удастся вернуть себе всю красоту жизни…
Хизри Абдуллаев
