Солистка Toxic Band – о футболе, музыке, феминизме и XXI веке
«В музыке ты всю душу выносишь, вытаскиваешь, всю энергию отдаешь, я после репетиции бываю такая… ничего не остается, это не наполняет. А когда пишу картины под медитативную музыку, это успокаивает», – говорит Анжела Магомедова.
«Футбол – это же музыка, это же рок-н-ролл»
– Англия или Италия? (Беседа происходила в день финала чемпионата Европы, и еще не было известно, что Италия выиграет. – Прим. автора.)
– Я не смотрю футбол, а так, наверное, Италия.
– Как это? Футбол – это же музыка, это же рок-н-ролл. Ты вообще в курсе, что чемпионат Европы проходит?
– Да. У нас в группе ребята смотрят футбол, даже во время репетиции смотрят. Я это не поощряю.
– Как это? Играют и смотрят одновременно?
– Да, именно так. Барабанщик играет и ставит на барабан телефон, смотрит.
– Красавчик. Это говорит о его профессионализме. За кого болеет?
– Ой, я не знаю, надо спросить. Я ему говорю: «Убери телефон, у нас репетиция».
«Я знаю, что мы не такие»
– Почему «Токсик»? (Название группы – Toxic Band. – «МД».)
– Был одно время пик этого слова модного, с Запада пришло, у нас в Махачкале тоже часто говорили. У нас есть Даник в группе, гитарист, я с ним и создала группу, и мы с ним любим поприкалываться над кем-то, и всегда у него было такое: «О, токсик», – типа мы такие плохие. И я в один момент ему говорю: давай назовем группу так, что мы паримся?!
– А что означает «токсик»?
– Токсичность. Человеческая.
– Хорошо, а что означает «человеческая токсичность»? Модное выражение – «токсичный человек». Что это означает, на твой взгляд?
– Говорить о ком-то, говорить что-то неприятное и не жалеть об этом. Мы такие, какие мы есть. Как мы с Даником пришли к этому: мы просто любили пошутить над кем-то, вот и все. Перед человеком, за человеком.
– Для меня токсичность – это что-то такое, что отравляет среду. Токсичный человек, токсичная мать, есть такое выражение, токсичные родители, токсичные отношения. К этому не имеет отношения? Токсик – это такой лайт, да?
– Как ирония, да. Мы не такие, но нам прикольно называть себя такими.
– А кто вам сказал, что вы не такие?
– Ну, я знаю, что мы не такие. Я же знаю наших ребят и себя.
«Я не могу нашу группу назвать рОковой»
– Ты про ХХ век что-то слышала, знаешь о нем?
– Что я могу о нем слышать, я родилась в нем.
– В конце не считается.
– Считается.
– Вот смотри, начало века, первая половина, его называют железным веком. Веком железа и крови. Потом постепенно к концу он становится веком силикатным, кремниевым – наука, микрочипы. XXI век. Какие у тебя ассоциации с XXI веком? Есть вообще?
– Ну-у, что-то новое. Новое дыхание какое-то, что-то неформальное, хотя неформальное было и в прошлом веке, наверное. Нетрадиционное что-то.
– Чтобы было что-то неформальное…
– Должно быть что-то формальное, оно есть.
– Что формальное?
– Для Дагестана или что?
– Вообще, в твоем понимании. Мы же не замыкаемся на Дагестане.
– Ну да, да, да. Формально, если в плане музыки, исполнять попсу.
– Слушай, ну рок-н-роллу 70 лет, он неформальный, что ли?
– Ну, для меня – да. Разве нет?
– А для кого-то попса. А где граница проходит между попсой и рок-н-роллом?
– Сложно границу провести, потому что есть поп-рок. Жанры же сплетаются между собой.
– В конце 90-х журнал «Роллинг стоун» опубликовал свой вариант лучших песен всех времен и народов, но они имели в виду рок-н-ролл. Первое место заняла «Лестница в небо» «Цепеллинов», второе место – «Дым над водой», сама знаешь, чья, третье место – «Богемская рапсодия». Ну-ка, твой хит-парад ХХ века.
– Сложно. «Машина времени», Queen, я бы тоже назвала «Богемскую рапсодию». «Нирвана», AC/DC… Я стараюсь за XXI век больше слушать, нежели за ХХ, потому что мы сейчас живем. Я хочу звуки XXI века.
– О поп-роке. Так все-таки между поп-музыкой и рок-музыкой граница проходит по музыке, по ритму или по каким-то другим критериям?
– И по музыке, и по ритму, и не только. Ну, по стилю жизни, по тому, как человек ее исполняет, с какой энергетикой ее исполняет, как он двигается во время исполнения. Вот на «Евровидении» ребята недавно играли, Måneskin, вот у них, например, нет клавиш. Классический рок лично для меня – это бас-гитара, электрогитара, вокал, ударные. Четыре человека – больше ничего не нужно. Я не могу нашу группу, например, назвать тупо рОковой.
– «Кино»?
– «Кино» – рок.
– А у них клавиши…
– Ну, я же говорю, сложно какую-то границу провести четкую, потому что есть тот же самый поп-рок.
– Хорошо, российский рок. Вот «Кино» – это типичный российский рок, да. Музыка попсовая, а слова такие рОковые.
– Да. Ну, я бы назвала «Аффинаж» – российский рок, но они себя вообще не называют. У них там шансон, поп, джаз, рок, у них там очень много.
Про «PROявление05»
– Шабан Абдуллаев, наш супербарабанщик, говорит, что все было замечательно, но работа звуковиков оставляет желать лучшего. Потому что профессионалы должны были на каждую группу выставлять свой звук. Ты довольна их работой?
– Нет. У нас такая тупая ситуация произошла… За 10 минут до концерта нам говорят, что что-то не так у вас с басом, нужно решать проблему, давайте еще раз саундчек. Мы были группой первой на саундчеке, в девять утра, а уже почти 18:00, я говорю: а как мы сейчас сделаем саундчек, уже начало фестиваля? В итоге у нас почти вся музыка без баса звучала. А бас – это основа.
– Вторая претензия была. От коммуниста. «Рок – это музыка протеста, а они согласились играть без зрителей, по правилам государства (фестиваль «PROявление05» в этом году прошел в онлайн-формате – из-за новых коронавирусных ограничений. – Прим. авторов). Поэтому – не рокеры». Что скажешь?
– Ну, пусть будет так, мы играем все равно, даже если и без людей.
Фото: Евгений Костин.
– Возвращаемся к футболу и року. Я примерно представляю, каково играть футбол без зрителей. А каково рубить рок без зрителей?
– Мне, кстати, было вообще хорошо. Мне было кайфово. Я думала, будет плохо, отдачи же нет, обязательно отдача должна быть. Но мы как-то начали, лично у меня прошло все отлично, у меня какой-то поток, просто шло-шло, я просто кайфовала, но я не чувствовала, что прям сильная недостача чего-то есть. Хотя, конечно, с людьми было бы намного круче.
«В роке только девушки». Но это временно
– Ты рокер или рокерка?
– Отлично. Я рокерка!
– Серьезно? То есть, если бы сочиняла стихи, ты бы была поэткой, да?
– Поэтессой.
– А если бы лечила людей, ты была бы докторка?
– Вообще-то есть докторесса. Я участвовала от министерства культуры в Аварском театре в проекте «Феминитивы», мы там пели, танцевали, играли – только девушки. С Индирой Зубаировой, поэтессой.
– Назови, пожалуйста, феминитив к слову «феминитив»…
– Феминитивка.
– Здорово.
– Вообще смешно, да, что слово «феминитив» мужского рода.
– Трудно быть девчонкой? Ты хотела бы быть мальчишкой, мечтала в детстве?
– Я хотела бы быть мальчишкой до 10 лет, а потом поняла, что не хочу, я хочу быть крутой девчонкой.
– А что вдруг – «мальчишкой быть круто», а потом раз – и ты решила…
– Это легкий вариант – стать мальчишкой, легкий путь. Я маме говорила: хочу стать мальчишкой — вот то не надо делать, это не надо, здесь легко…
– Мыть посуду не надо, да?
– Я ее и так не мою (смеется). Зажатой не нужно быть, да. А потом я поняла, что лучше остаться девчонкой и научиться кого-то бить.
– А ты в курсе, что у мальчишек есть свои проблемы?
– В курсе, конечно. Я даже, пока говорила, думала, что у них там бывает: кто сильнее, кто авторитетнее.
К феминизму я долго шла, я с детства, мне кажется, феминисткой была. У меня феминизм начался с того момента, когда меня мальчик очень сильно ударил, короче, это я была в восьмом классе, кажется. А я не люблю драться, ну не люблю я драться! И я ему не ответила. Но до сих пор помню – это такой «скорпионий» мстительный характер. И один раз я подралась с одноклассником, который до меня докапывался. Вот тогда пошло становление феминизма.
– А что такое феминизм?
– Феминизм – это равноправие женщин, полов, гендера в социальном, политическом – во всех сферах. В физическом плане я не могу быть с ним равной, потому что он физически более подкованный. Это физика мужчин, но это не делает мужчину круче женщин.
– Почему? Как это не делает?
– Потому что мы круче во многих других сферах. Если бы я ходила в качалку, я была бы не хуже.
Но у нас мамы как в детстве учили: не отвечай, мимо проходи, даже если тебе что-то говорят. Мне мама так по сей день говорит. «Не отвечай ничего, если тебе кто-то крикнул». А я всегда отвечаю. И с того момента я поняла, что буду отвечать.
– Ну и кто у вас в группе авторитетнее? Я видео смотрел, там одни девчонки…
Фото: Евгений Костин.
– Это временное явление, так сложилось, что басист уехал в Германию, Даник – в Нальчик, он учится в Нальчике на режиссерском – наш гитарист. И нам нужна была гитаристка, которая бы заменяла Даника на время.
– Ты довольна?
– Я вчера поняла, что хочу, чтобы все были мальчики. Мне так легче.
– Мальчиками легче управлять, да же?
– Мне легче управлять, и у них нет таких проблем, вот как вчера с девочками было: типа, ой, мама домой зовет. Они чуть пожестче, мне легче с этим, не знаю почему. Я хочу, чтобы девочки были, если будут, такие, как я. Которым легко было бы справляться.
– В этом смысле тяжело, да? С девчонками, именно в Дагестане?
– Да. Но у мальчиков тоже есть свои проблемы.
– Конечно.
– Мне кажется, это не только в Дагестане, это везде было бы тяжело с девчонками. У мальчиков есть свои проблемы, это, например, опоздания, они очень неорганизованные, они начнут свои шутки шутить – это полчаса пройдет. Я говорю: боже, ну посерьезнее! Они несерьезные. Зато девочки серьезнее.
Фото: Евгений Костин.
«У меня шипы вот есть на кроксах, если что, убью»
– А у тебя есть, кстати, хейтеры?
– Есть, я же в «ТикТоке» выставляла видео про феминизм, у меня там 30 000 просмотров, там столько было хейта (смеется). Впервые было так, чтобы видео так залетело.
– И что с этими хейтерами?
– Ниче, я как-то спокойно воспринимаю.
– Серьезно? А как же – поубивать их всех?
– У меня шипы вот есть на кроксах, если что, убью. Я люблю себя больше показывать, чем скрывать. Пусть это будет слишком нарочито, пусть это будет видно, мне кажется, тогда они боятся этого. Я всегда показываю силу. Я даже когда иду, я смотрю в глаза всегда.
Ну сложно, когда идешь по Дагестану: города маленькие, когда 50 000 просмотров набирает у тебя видео, ты все равно думаешь, каждый второй – это твой хейтер. У меня с собой перцовый баллончик, все с собой.
Я бунтарь-отличник. Мне сложно с этим.
– Потому что ты феминистка.
– Не только поэтому. У меня была подруга. Как бывает в школах, определенный круг «крутых» девочек, и я там с ними тусовалась. Но помимо них у меня была лучшая подруга, которую все гнобили в классе. А я дружила и с ней, у нее была гемофилия, болезнь крови. И она была очень худая, красная. И к ней относились плохо, я ее защищала всегда, и на этой почве у нас случился конфликт с теми девчонками, я перестала с ними дружить. Девочка была прекрасной. Она умерла два года назад.
– И ты, наверное, гордишься собой?
– Да. Я думаю, мне есть чем гордиться. Хотя, мне кажется, я мало делаю, не знаю. В плане музыки. За 21 год, мне кажется, можно было что-то еще. Я просто смотрю на всяких Билли Айлиш и злюсь. У меня бывают эти фрустрации.
«К джазу отношусь нормально»
– К джазу как относишься?
– Нормально, хорошо.
– В каком смысле «нормально»?
– Ну-у-у. Я не скажу, что люблю его слушать. Мне много раз говорили: «Пой джаз, у тебя бы вышло». Вот и всё.
– Мне уже полтинник, я махачкалинец, из такой среды, где много художников, музыкантов, и я знал, знаю, что многие рокеры в конце концов приходят к джазу, кайфуют от него.
– Да, такое может быть, кстати, я иногда об этом думаю.
– Алла Пугачева?
– Джаз-рок — что-то между… Ну, она вообще любимая. И мамина любимая певица, мне мама пела в детстве ее песни, я под них засыпала.
– Лучшая группа всех времен и народов, на твой взгляд, ну, кроме «Токсика»? Дагестанская.
– «Ансалта» сразу в голову приходит.
– Реально ребята профессиональные были, согласись?
– Да, я не шучу, когда говорю. Потом какая-то группа, мне недавно про нее рассказывали, даже не запомнила название
– «Фломастер»? «Фанта»?
– Не…
– «Плюс-минус»?
– Че-то другое…
– «Розовое здание»? «Северный ветер»?
– Да, да, да, да. Да, вот они мне очень понравились. Хард играли, да, чуть ли не метал.
– А тебе что больше в роке нравится?
– Я не люблю прям хард такой сильнейший. Пока на данный момент я стою где-то на поп-роке, что-то между, мы даже исполняли, там не было такого метала. Ну вот в жанре Земфиры мне нравится.
Фото: Евгений Костин.
– А Монеточка? Ты пела.
– Монеточку тоже люблю. У нее тексты хорошие. Мы пели Монеточки «Крошку» на свой лад, и нам столько людей сказало, как это офигенно звучит.
– Моргенштерн?
– Музыкант, не певец. Он хорошо играет на гитаре. У меня есть несколько его лирических песен. И это неплохо звучит, а то, что он делает сейчас, это я не слушаю. Не могу я это слушать.
– Текст имеешь в виду?
– Текст, исполнение… Исполнение вообще ужасное.
– А что главное в роке? Я про соотношение слов и музыки.
– Подача, донести мысль, о чем ты поешь. Текст, наверное, — самое важное, то, что ты донесешь.
– А сейчас как раз в современной музыке текст не важен.
– Для них важен бит, как они говорят, чтобы людей качало, я просто всегда на текст смотрю. На самом деле, с таким же успехом можно пойти на диджей-сет и послушать, пойти в клуб потанцевать, зачем для этого Моргенштерн, я не знаю.
«Я бы, наверное, была хиппи, точно»
– Я люблю, например, больше женский вокал, мне нравится The Hardkiss, украинская группа, тоже рок-группа.
Дарья Ставрович – обожаю ее просто. Я и ее люблю, и эту песню люблю. Но сначала влюбилась в песню. Я была на первом курсе училища, когда она выступала в «Голосе», и я помню, я ее включала, слушала в фойе, и на меня как на дуру смотрели. Я слушала, и у меня мурашки, мальчики сидели напротив, мои однокурсники-ахишки были, и они с таким взглядом, а у нее же хеви, чуть тяжелое такое.
– А что, ахишки учатся там?
– В музучилище? Да. Наверное, сейчас там больше неформалов, но когда я поступала – половина была.
– Знаешь, слово «неформал» из моего детства, юношества, в 80-х так называли панков, рокеров, реперов – это неформалы. Формальное – комсомол и прочая вертикаль. А что такое нефор сегодня, я не понимаю.
– Я тоже всегда говорю, что у нас, по сути, неформалов мало. Нефоры – это готы. Я бы, наверное, была хиппи, точно. В те годы. Из всей тусовки выбрала бы хиппи. Хотя мне бы наскучило потом, и я стала бы готом. Я просто между где-то.
– А почему хиппи?
– Нравится их стиль жизни. Свобода во всем, фридом. Живешь себе, катаешься на трейлере, радуешься жизни, спишь где-нибудь на улице. Но я бы им не подошла, потому что у меня волосы короткие, я не люблю длинные волосы, я, наверное, сделала бы дреды.
– То есть ты считаешь, что хиппи – дети цветов, дети свободы, но у них тоже было: «а ты нам не подходишь»?
– Ну да.
– Ну то есть фигня есть везде?
– Да. Идеального мира нет.
Тимур Джафаров
Читайте также Смотри, что ты упустил (ФОТО)
