7 марта. Где-то на окраине Махачкалы
<…>
Махмуд из Кахаб-Росо
Центр каратинской культуры "Богосс" опять отличился. По-настоящему здорово, что в начале весны в Махачкале звучали стихи аварского поэта Махмуда.
В жизни Махмуда осталось много загадочного и, безусловно, страстная любовь к горянке Муи (Мукминат) — дочери богатого офицера русской службы, уже засватанной за другого. Ей посвятил большинство своих стихов Махмуд. В Карпатах написана его знаменитая поэма «Мариам» — послание к Муи, которую он так и не смог разлюбить и которую больше не увидел. Она умерла, когда поэт был на чужбине.
В прошлом году исполнилось 140 лет со дня рождения великого аварского поэта, но официальное празднование юбилея перенесли на этот год.
Его родное село Кахаб-Росо переводится как "белое село", и это было видно на видеосъёмке 1993 года, которую демонстрировали на вечере. Кадры прошлого мелькали, на них всенародное чествование поэта на родной земле. Крупным планом Расул Гамзатов, молодой Муху Алиев и ещё не совсем седой Магомед Гусейнов, директор фонда имени Махмуда. Работа по сбору и исследованию материала, связанного с жизнью Махмуда, проделана большая, и, по словам директора фонда, открытия происходят до сих пор.
Считают, что Махмуд родился в 1873 году, возможно, это было в 1874 году. Его отец Анасил-Магома Тайгибов был угольщиком. Несмотря на свою бедность, отец отдал сына учиться. Махмуд несколько лет скитался из одного медресе в другое, был муталимом в Бетле, в Батлаиче, где его наставником в науках и в поэзии стал выдающийся поэт Чанка.
Поэтический дар Махмуда обнаружился очень рано. Он еще юношей начал слагать стихи. Через несколько лет слава о нем уже гремела по всей Аварии, и люди собирались толпами, когда представлялся случай послушать его.
Известно также, что песни поэта, проникнутые вольными мыслями, полные преклонения перед могуществом любви, вызвали недовольство наиба Унцукуля Нажмутдина Гоцинского, будущего главы контрреволюции в Дагестане. Гоцинский нашел удобный повод, арестовал Махмуда и подверг его жестокому наказанию. На несколько лет Махмуд покинул Дагестан. Несколько лет жил в Закавказье.
Когда поэт вернулся на родину, друзья женили Махмуда на вдове Джаминат, однако вскоре он дал ей развод и в 1910 году уехал в Баку. Два года спустя поэт снова появился в родных местах. Муж Муи умер. Былые надежды Махмуда, его страсть — всё вспыхнуло с новой силой. Он сделал попытку, сговорившись с любимой, тайно увезти ее от родных и жениться на ней. Но попытка эта не удалась. Муи обманула поэта и отреклась от него.
В 1914 году он записался добровольцем в Дагестанский конный полк, проделал большой боевой путь: был в Карпатских горах, в Австрии, сражался, получил тяжелое ранение. Погиб Махмуд в 1919 году от руки одного из своих врагов — Магдилава. Убийца выстрелил поэту в затылок во время дружеской пирушки в ауле Игали, на которой шло песенное соревнование. Рассказывают, что умер Махмуд со стихами на устах: «В серебряном черепе мозг золотой, не думал, что нынче мне смерть суждена». Похоронен поэт в Кахаб-Росо.
В доме Анасил-Магомы после смерти Махмуда, по воспоминаниям односельчан, осталась папка с его произведениями. Рукописи эти не сохранились. Все созданное Махмудом было записано аварскими учеными и поэтами А. Шамхаловым, Ш. Микаиловым, 3. Гаджиевым, А. Магомаевым и другими из уст певцов и народных сказителей.
Первое собрание песен Махмуда на родном языке вышло в Махачкале в 1926 году и в 1928-м в дополненном виде было переиздано. На русском языке отдельным изданием «Песни любви» Махмуда впервые вышли (в переводах С. Липкина) в 1954 г.
Первый подстрочный перевод «Мариам» был осуществлен языковедом Багадуром Малачихановым. Он неоднократно встречался с Махмудом при его жизни, беседовал с ним и слушал песни в его исполнении. Впоследствии и другие филологи и поэты пытались переводить поэму. Но самый удачный перевод принадлежит Э. Капиеву.
Известный русский поэт Николай Тихонов, прочитав в 1934 году поэму «Мариам», назвал Махмуда «аварским Блоком».
И вот теперь Магомед Гусейнов утверждает, что убийство Махмуда не было преднамеренным. Не было сцены с ссорой. Он собрал все свидетельства очевидцев и реконструировал этот эпизод. «Когда он вышел и закрыл за собой дверь, один из участников встречи, не зная, что за дверью человек, разрядил свой пистолет, и пуля попала в голову поэта», — рассказывает исследователь. Он представил и другую находку, доказывая, что под портретом Махмуда мы до сих пор рассматривали другое изображение. Подлинный портрет поэта для истории Дагестана представили родственники Магомеда Сулейманова из селения Цатаних, тоже участника 1-й Мировой войны.
Бигиш Чаниев, большой любитель истории и классики Дагестана, рассказал о находке так: «Это действительная фотография Магомеда Сулейманова и Махмуда, сделанная в период 1-й Мировой войны. По рассказу Сулейманова, на фотографии рядом с ними стоял еще один человек, которого репрессировали в 30-х годах, и Сулейманов отрезал его с фотографии, так как работал в органах и боялся репрессий. Сулейманов умер 1977 году.
Фотографию в старых архивах деда в городе Буйнакске нашел внук Магомеда Сулейманова Алхас Набиев. Надо заметить, что эта фотография была и в фонде нашего краеведческого музея, но описания не имела.
На обратной стороне пожелтевшей фотографии записи на английском и арабском (может, аджам) языках, которые подлежат обследованию с применением новых цифровых технологий, о результатах которых мы, наверно, узнаем совсем скоро.
Магомед Гусейнов демонстрировал на экране портреты Махмуда, сделанные известными дагестанскими художниками по описаниям, и, сопоставляя их с портретом отца (к счастью, такой имеется), доказывал, что все они далеки от оригинала.
Но всё-таки это был настоящий литературный вечер, на котором читали свои стихи: скульптор, поэт, каратинец, более тридцати лет живущий в Белоруссии, Хизри Асадулаев; Баху-Меседо Расулова; прекрасная аварская поэтесса Залму Батирова, автор драмы «Хунзахская ханша».
И какой же праздник без песен. Живые, неподдельные голоса, национальные инструменты наполнили небольшое помещение, и оно, увешанное картинами художника Камиля Тархо, расширилось. Две свечи, зажженные в этот вечер, соединили два образа – Махмуда и Муи. Один смотрел с новоявленной фотографии, а она, — нарисованная рукой Халилбека Мусаева.
<…>
Марат Гаджиев
