Друзья арестованного художника провели выставку его работ
Выставка художника, музыканта Азиза Сулейманова необычна уже тем, что прошла в отсутствие автора. Друзья Азиза в знак поддержки и солидарности организовали ее в Центре этнической культуры в Махачкале. Выставка носит символическое название «Запертое вдохновение». Азиз уже год сидит под арестом, его обвиняют в мошенничестве. Подписи на документах, которыми оперирует обвинение, не его, как показала судебная экспертиза. Следствие продлевается до сентября.
«…Я даже не знаю, что добавить ко всему сказанному. Надеюсь, все, кто его знает, могут сказать о нем… Извините, эмоции переполняют, я не готовился к этому. Вам спасибо, что пришли и поддержали».
«Я знаю Азиза очень давно, с 1990-х годов. Музыкальная тусовка Махачкалы была ни большой, ни маленькой, а просто хорошей. И Азиз был в этой тусовке настоящей звездой. Много вечеров проводили вместе. Они играли, мы слушали».
«Посмотрите на его работы, посмотрите, сколько нежности, совершенно нехарактерной для дагестанского искусства, тем более, для мужской брутальной руки. Я права?»
«Молодые музыканты каспийские позвонили и сказали, что хотят поучаствовать. Пришли и друзья Азиза. Которые будут сегодня играть».
«Лёд – это жизнь. Это застывшая жизнь»
В фильме Мурада Халилова «Монолог. Азиз Сулейманов» Азиз признается, что в 10 — 12 лет у него было маниакальное увлечение рисованием, «еще в школьные годы начал оформлять стенды, пособия, даже сейчас на работе иногда приходится. Я герб рисовал, герб дагестанской таможни, кстати, утвердили его, по-моему, да». Музыка в какой-то момент отодвинула живопись на задний план, «в 1994 году поступил на худграф, такое ощущение было, что там музыканты учатся, а не художники. И в 1994 году мы организовали группу». А потом показывает свой первый инструмент «Комплект пятиструнный. Новая технология изготовления основы струн. Мой единственный драгоценный инструмент…»
Студенты Махачкалинского музыкального училища имени Готфрида Гасанова настраивают бас-гитару (Манаба), гитару-соло (Гамзат), ритм-гитару (Абусик), флейту (Оля), барабаны (Мухаммад). Звучит тяжелый рок. Но нам не тяжело. Музыка не может быть тяжелой, когда от нее хорошо настолько, что перестает слушать родное тело и даже голова. Всё движется. Только картины застыли в ожидании, пробуждаясь по-разному, в зависимости от того, кто к картине подходит.
Всего на выставке представлено 55 работ, написанных с 1995 по 2015 годы. Среди них особое место занимает дипломная работа «Пьеро и Арлекин». Образ Арлекина встречается на многих картинах.
«Сюжет очень важен. Это первично для меня. У меня есть много вещей, которые вообще никак не названы. Когда начинаешь думать, как назвать, иногда ни к чему не приходишь. Просто называю вещи своими именами, ничего не выдумывая из этого. Например, «Собака, играющая на скрипке». Так она и называется» («Монолог Азиз Сулейманов»).
Две картины покупают. А на столе лежит красная шляпа. «Могу предоставить ее, могу не предоставлять. Если денег нет, ничего страшного, это чисто пацанское предложение. Отдыхайте и веселитесь», — ходит по залу ее хозяйка.
Студенты продолжают играть. Они каждую субботу выступают в баре, в Махачкале. Вместе играют и вместе возвращаются домой. И говорят: «Играть тяжело, но это вначале так, а потом будет лучше получаться».
А на «старичков» реагируют: «Отлично играют. Кто играет лучше? Ну, конечно, они. Таких вопросов не задают».
Настраивались ли «старички», даже не помню. Они быстро начали с джаза и им же закончили. Их инструменты во время игры летали в разные стороны — и ничего. Продолжали играть. Вылетали мелкие детали из тарелок с мощным шипящим звуком (крэш), например. Но никто не замечал, за ударной установкой сидел Шабан Абдуллаев, который знает, что делает. Только когда делает, уже не знает. Стоит ему сесть за свой инструмент, он превращается в зверя и его уже не остановить. Партия, которую он исполняет, нарисована на его лице. Можно заткнуть уши, но услышать, что он играет.
«Один из самых важных моментов для музыкантов – это импровизация. Потому что даже если какая-то идея не родится, всё равно это грандиозный опыт. Хочется, чтобы это спонтанно произошло, без настроя. Как пойдет, в каком настроении Шабан будет. Импровизация», — говорит в «Монологе…» Азиз Сулейманов.
Шабан шутит: «Давайте лезгинку!» А всем и так хорошо, никто ровно не сидит. Мальчик худощавый, высокого для своих лет роста, барабанит себе под нос, не переставая бить руками по всему живому. Потом незаметно оказывается за барабанной установкой. Его замечают, только когда он начинает играть. Он сливается с инструментом и становится ее частью. А потом бьет и быстро исчезает, как только к нему подходит отец. Потому что очень похожи. Дома у него барабанов нет, он руками играет.
«Я так лучше ритм чувствую и ловлю, — делится со мной сын Шабана Ризбулла (для своих – Ризик), — и дома играю руками. Папа у меня левша, я правша, поэтому приходится вон тот и этот бараны менять местами. Но левой тоже играю. Думаю, что играю».
В этом году отец его в школу музыкальную записал, а куда поступит сын после окончания школы? «Конечно же, в музыкальное училище». Сейчас он в восьмом классе учится, одноклассники его «не любят такую музыку. Они рэп слушают». А папа какой? «Вредничать иногда любит, а так хороший человек. У нас и вкусы музыкальные совпадают часто».
Пати, дочь фотографа Амира Амирова, учится на дизайнера в худграфе Государственного педагогического университета и считает, что палочки и руки Шабана – это одно целое. «Палочки как будто дополняют руки, продолжают их». И молодежь играла неплохо, только флейта была лишней в некоторых композициях, их она слушает в оригинале. А оригинал: The show must go on – Queen, Kashmir – Led Zeppelein, For Whom the Bell Tolls – Metallica, Aerials – System of a down. Папа ее считает, что где-то флейта звучала хорошо, а где-то была неуместна, в целом ему понравилось.
Рустам «Руст» Гасанов, друг Азиза и инициатор выставки, скромно стоит, пока проходит организационная часть, а потом скромно говорит, а потом скромно на полуакустической гитаре играет вместе с Шабаном Абдуллаевым и Маликом Мустафаевым (клавиши). Когда кто-то начинает в чем-то сомневаться или стесняться, он выдает: «Здесь не концерт. Здесь мы поем, танцуем, смотрим произведения, в общем, получаем удовольствие».
Они играют так, что всё звучит, как в первый раз, стираются горизонты, и ты уже не понимаешь, где начало, а где конец. Пока ты не понимаешь, кто-то в маленьком помещении, похожем на кухню, ест курч (абрикосовую кашу), а ты даже запах не чувствуешь, какой запах, когда такая музыка!
И ничего, что каши не досталось. Азиз ее уже год не видел.
Патя АМИРБЕКОВА, фото автора
