За Большим Кавказским хребтом тоже жизнь. Бурная, яркая, заграничная.
И глядя в маленький глаз фото или видеокамеры, развернутой к твоему лицу пограничником, чувствуешь, как кожа растягивается в дурацкой улыбке.
— Здрас-те! Вот, границу пересекаем. Хм, переходим…
Здравствуй, здравствуй,
друг прекрасный…
Интересно, что за пару километров до таможни предприимчивые осетины сдают напрокат велосипеды с номерами для пеших туристов, направляющихся в Грузию.
Но велосипеды оставим для турпоходов. Мой визит в Тбилиси нынче деловой и требует путешествия на солидном авто (шутка).
Повод вновь, спустя два года, преодолеть Крестовый перевал выдался действительно интересный. И поэтому я был раздосадован, когда из-за селевых сходов дорогу закрыли на два месяца и путешествие состоялось только летом. Второй раз, и именно в месяц Рамадан, интересное совпадение.
Там меня ожидала встреча с интересными личностями, знакомство с которыми произошло благодаря моим друзьям археологу Рабадану Магомедову и историку Патимат Тахнаевой. Патимат в Грузии чувствует себя как дома, а Рабадан Гаджиевич последний раз был в девяностых годах. И сегодня он говорит о двух разных странах. Грузия девяностых – без электричества, магазины и больницы на генераторах. На улицах Тбилиси сплошной грохот движков, зарплаты низкие, еду готовили на балконах, вода в баллонах. Грузия 2000-х – сверкает и переливается огнями, армия туристов, исторические памятники восстанавливаются, дороги великолепные… Во всяком случае, стремятся быть таковыми.
Другая Грузия
Цель у меня простая, и скрывать её не буду. Пока наладятся официальные отношения между нашими странами, могут пройти годы. А мне хочется, чтобы грузины приезжали и прилетали в Дагестан. Я уже писал о визах через швейцарское посольство, пока существует такой путь. Моя встреча с автором книги «Другая Грузия» Арчилом Кикодзе произошла в археологическом центре Грузии. Арчил многогранный человек, и его послужной список включает кино, фотографию, литературу, альпинизм (отец был известным альпинистом, погиб в горах) и гуманитарные миссии. Книга посвящена жизни малочисленных национальных общин, проживающих на территории Грузии. Издана на грузинском и английском языках. Рабадан Магомедов предложил Арчилу свои возможности издателя перевести и издать её на русском языке. Для нас книга интересна рассказами о жизни кварельских аварцев. Книга совсем не о противостоянии советского и современного, она другая, потому как в ней рассказ о грузинах не грузинской национальности.
Мне не удалось в этом году заманить Арчила Кикодзе в Дагестан, но фотовыставка его работ будет открыта в октябре на книжной ярмарке «Тарки-Тау 2014».
Вот Кура, вот мой дом
Как и в прошлый раз, местом нашего квартирования стала маленькая гостиница «Глобал-тур» возле Метехи, в старом армянском квартале Авлабар. Она настолько маленькая, что вместила только наш экспедиционный корпус. Недалеко остов разрушенного армянского храма, напоминающего мне гигантское чудовище. Ночью он сливается с небом и при приближении неожиданно возникает распоротыми стенами. Где-то на этих улицах свершала свои грандиозные дела Ханума. «На Кавказе есть гора, под горой течёт Кура, за Курой шумит базар, это шумный Авлабар». Скажу даже больше, мне кажется, что наша маленькая гостиница стоит как раз на месте дома купца Микича Котрянца, который хотел выдать дочь Сону за богатого князя.
На такую мысль меня натолкнула фраза старого князя Вано Пантиашвили (в знаменитом телеспектакле Ленинградского Большого драматического театра, записанного в 1978 году, его роль исполнил актёр Владислав Стржельчик). Все четыре дня мы проводили завтраки и ужины на небольшом балконе с видом на реку, и как не сказать словами князя «Вот Кура, вот мой дом!»
Где Кура, где мой дом? Он далеко и недоступен для моего МТСовского номера. Но в один из дней у меня произошла встреча с человеком, который соединил нас с домом своими необычайными волнами.
Пошли в баню
Абанотубани (район подземных серных бань). Они в десяти минутах ходьбы от нашей гостиницы. Экскурсовод Патимат, и раз она сказала «пойдём в баню» – значит в баню! Четверо с половиной человека хорошая команда. Половинкой проходила моя дочка Иза. Этой половинке я благодарен, что за все дни в Грузии она не пикнула, что устала, а утомительных поводов была масса. И, кстати, на обратной дороге и прохождении нашей таможни она помогла провезти лишние бутылки вина. Пограничник даже пошутил «вы несовершеннолетнюю тоже в доле держите». На что не пойдёшь ради родителей)))
Но вот мы у скульптуры гигантского альчика. Полукруглые шапки бань очень похожи на дербентские. Это и понятно, ведь по сути это классическая «турецкая баня».
Мы переходим по мостику через речушку Верийку, которая дала название Верийскому кварталу, и приблизились к фамильной серной бане, принадлежавшей князьям Орбелиани. Её называют – «Голубая баня» или «Пестрая баня». Её архитектурный облик и пёстрые изразцы, которые появились на ней в 1840-е, напоминают бухарскую мечеть в миниатюре. Издали синий и голубой цвет доминируют.
Перед входом мраморная доска и надпись на ней А. С. Пушкина, сделанная на грузинском и русском языках: «Отроду не встречал ничего роскошнее Тифлисских бань».
Хочу внести в своё письмо небольшое отступление, напрямую связанное с этим культовым местом. Художественный фильм Георгия Шенгелая 1976 года «Мелодии Верийского квартала».
Голодно и холодно в доме извозчика Павле (актёр Вахтанг Кикабидзе). Две его талантливые дочки Маро и Тамро мечтают поступить в танцкласс, открытый в Тифлисе заезжим итальянцем. Но где взять деньги на обучение? Добрая и веселая прачка Вардо пытается помочь, но… попадает в тюрьму за кражу. В городе — переполох и смятение. Все вышли на улицы: гимназисты, булочники, купцы, воры, дворники, барышни и музыканты. Жизнь остановилась — все требуют выпустить Вардо из тюрьмы и каждый по-своему прав…
В бани мы всё-таки не попали, двери закрыты — все ушли на фронт. Сегодня суббота — второй тур выборов мэра города. Опять сошлись «Грузинская мечта» и Национальная партия (Саакашвили). Но мы пошли вдоль речки, подальше от городской суеты, к её истоку. Эта речка текла под землёй, которой засыпали её многие десятилетия назад. Два года назад провели раскопки и открылись выложенное из больших камней дно и береговая линия оград с арочными подпорками и переходами. Исторический образ почти восстановлен, и его можно сравнить с выставленной на улице фотокопией гравюры прошлых веков. И неожиданно для нас затаённой радостью ожидаемое Патимат ущелье открыло впечатляющую картину водопада. «Ну что скажете?» Что можно сказать, красота! Высота, с которой падала вода, метров сорок, не меньше. В самой глубине ущелья ещё один маленький мостик, на котором стояли двое мальчишек. Один из них в инвалидной коляске подарил каждому из нас открытку с изображением иконы святой Нины. Он верит в её покровительство. Святая Нина откроет нам свои покрова на следующий день.
Вид ущелья и прилепленных к скале домов и балконов над пропастью напомнил мне заднюю часть селения Тинди Цумадинского района. Художники знают это место по фотографиям Камиля Чутуева и акварельным наброскам Вадима Константиновича Скугарева. Узкая дорожка вывела нас по другому берегу обратно к баням. Мы поднимаемся между домами наверх, в гору.
— Куда мы идём?
— Запаситесь терпением, — наш экскурсовод был целеустремлён.
Аккуратные домики с палисадниками и чистенькая, выложенная камнями, дорожка. А где стоки, горы нечистот, ведь это склон горы? У нас на Тарки-Тау не так. Непорядок, товарищи. Вот вывеска детской галереи. Во дворе совершенно неподвижная серая кошка вытянула свои лапы на газончике. Жара делает своё дело, и случайная тень как желанная награда.
Наверху шло строительство нескольких частных домов. Оказывается, всем жителям этой исторической части города выделили безвозмездно деньги на реконструкцию. Новые дома запретили строить. И кто так и не получил эти положенные средства — Тамаз Джалагания.
Знаменитый мастер-оружейник, душа Верийского квартала и старого Тбилиси Тамаз Джалагания живет чуть ниже крепости c турецкой названием Нарикала, возле ботанического сада.
Переселение душ:
Джамалутдин, Каччу, Тамаз
Но чем больше проникаешься воздухом грузинской земли и общением с жителями, тем больше находишь сходства характеров и энергетики с Дагестаном. Дом как дом, и как у всех мастеров в Дагестане деревянная лестница привела нас к маленькой дверке на втором этаже. Дом на краю пропасти может принадлежать только такому чудаку, как Тамаз.
Дверь открылась, и нас встретила улыбка хозяйки. Её нисколько не удивил наш утренний визит. Комната или кухонька, на которую мы попали, продолжалась длинной галереей, заваленной всякими старыми вещами. Радушное лицо хозяина я увидел последним перед открытым окном с видом на ущелье. Теперь мы глядели на водопад сверху. Бельевые верёвки тянулись через пропасть.
Где это лицо я мог видеть? Что-то знакомое из недавнего прошлого. В Дагестане он не был, это точно. Но какой он чудный, всё знает и помнит с начала всех времён. Холодное оружие, кремнёвые пистолеты и ружья, в этом доме целый арсенал столетий и стран. Его руки умеют всё. Он не просто мастер, философ. Его молодцеватая походка только подчёркивала контраст с седой головой и роскошными усами. Стоп! Вспомните и вы — «Чудак из Чукна», человек-танец, легенда дагестанской национальной хореографической школы Джамалутдин Муслимов. И другой подвижник из Балхара Каччу Гамадов, создатель семейного ансамбля, которому рукоплескали во многих странах мира. Обоих в живых, увы, нет. Джамалутдин умер ослепший и всеми забытый, уникальный домашний музей осиротел без Каччу и требует поддержки государства.
Но возможно ли такое переселение душ? Ведь не только лицами похожи эти не знавшие друг друга люди, а внутренним светом и сумасшествием. Вот Тамаз рассказывает, как из года в год набирает учеников, бесплатно учит и кормит. Не хотят они трудиться, идут в стоматологи.
Пока мы ели персики и слушали, мастер удалялся в глубь галереи и возвращался с очередной порцией оружия. У каждого из нас было по пистолету, сабле и кинжалу. Он велел мне сымитировать удар саблей, а сам показал секрет удара сабли с раздвоенным лезвием. Грозное оружие, скажу вам. А он только распаляется. Напоследок я попросил Тамаза написать адрес старой армянской больницы, куда ребёнком попал мой дед в1905 году. И как мне попасть на знаменитую Серебряную улицу, где работали мастера-ювелиры из Дагестана. Всё хранится в памяти Тбилиси, достаточно заглянуть в Национальный музей или на Сухой мост — здесь вся история Кавказа и нашего Дагестана.
Святая Нина
Неверующий я Фома и понимаю, как сложно таким среди животворящего чуда и явлений, поголовного религиозного трепета.
Грузины очень религиозный народ, они не вступают в диспуты, просто рождаются и умирают со своими святыми. Это родство с высшими силами воплотилось в архитектуре, в песнях, в литературе, в тостах.
В воскресенье фуникулёр поднял нас на высоту 727 метров в парк Мтацминда.
Фуникулерная система включает в себя три станции. Средняя остановка находится у пантеона общественных деятелей и поэтов. Могила Александра Сергеевича Грибоедова является местом паломничества.
В 1900 году самоуправление города подписало договор о строительстве в Тбилиси канатной железной дороги и утвердило проект бельгийского инженера Альфонса Роби. Проезд для детей до 5 лет, почтальонов, полицейских и жандармов должен был быть бесплатным. Строительство фуникулера началось в 1903 и закончилось в 1905. Тбилисский фуникулер — один из самых больших и красивейших сооружений такого типа в мире.
Из газеты того времени
Тифлис. 29 декабря. Закончена постройка фуникулярной железной дороги на гору св. Давида. На днях на ней откроется движение. Это единственное в России сооружение построено по типу дороги на Везувий. Предполагают, что с открытием фуникуляра сильно возрастут цены земельных участков на горе св. Давида.
"Русское слово". 30 декабря 1905 г.
Мы спускались с горы Мтацминда к центральному проспекту Шота Руставели по Улице 11 сентября, названной так в память о жертвах терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне в годы правления Эдуарда Шеварднадзе, которого похоронили как раз в эти дни в его личной резиденции рядом с супругой. Экс-президент Грузии скончался на 87-м году жизни после продолжительной болезни.
На этой улице мы засмотрелись на модерновый балкон, которых тысячи и все разные, создающие незабываемый рисунок этого восточного города. Балкон был обшарпанный, но это только дополняло прелесть.
Голос за нашими спинами заставил повернуть поднятые головы.
— Надо же, по несколько раз в день здесь прохожу, но не замечал его. — Молодой священник смотрел поверх нас на балкон. — И потрескавшаяся штукатурка, и поблекший цвет стен — всё к месту. Спасибо, что обратили моё внимание на эту красоту.
Священник оказался из близлежащего храма Св. Нины. Деликатный и очень внимательный, он предложил посмотреть его епархию. Церквушка из красного кирпича была построена при институте благородных девиц, а после революции отдана детской школе под спортзал. Где он там мог поместиться?
Только в девяностых её вернули грузинской церкви, и она потихоньку реставрируется.
Возле иконы святой Нины отец Николай зажёг лампаду. Она висит, освещая сумрачный свод зала. Я вышел и посмотрел снаружи через узкое витражное окно, маленькое пульсирующее пятно озолотило разноцветные стёкла. Как там говорится, «Все дороги ведут к храму». Пока мы с Патимат общались со священником, наш археолог занимался делом. Он сидел на скамейке под виноградной лозой и читал справочник, который ему сегодня подарили в археологическом центре.
Да, мы работали, и это самое прекрасное — быть увлечённым своим делом.
Наша экспедиция возвращается домой, и тот же самый пограничник, глядя в наши паспорта, пошутил:
— Ну что, раскопали, археологи?
— Раскопали, дорогой!
Марат Гаджиев
