В 2015 году исполнилось 110 лет со дня рождения Магомеда Хуршилова, но в Год литературы не вспомнили о нём и многих других талантливых писателях. Выход в свет первой книги романа «Сулак – свидетель» в 1943 году принёс автору всенародную славу и вызвал жёсткую критику властей.
Эта статья – попытка объективно разобраться в литературе того времени и людях, создававших её.
…Не сгладит время их глубокий след:
Всё в мире есть, забвенья только нет!
М. Ю. Лермонтов
Этот эпиграф поэта, пожалуй, то немногое, что объединяет две редакции (1943 г. и 1955 г.) одной книги Магомеда Хуршилова, название которой в Дагестане стало нарицательным. И если попросить человека моего поколения продолжить фразу «Сулак», каждый третий, думаю, закончит обязательно – «свидетель». И это неудивительно, если учесть, что книга выпущена в свет типографией им. С. М. Кирова в год Сталинградской битвы тиражом 4000 экземпляров. Интересно, что в выходных данных вы можете увидеть только одну фамилию редактора В. Пискунова. Очень уж знакомая, надо взять на карандаш.
Однако свидетельство это оспаривается сегодня теми, кто считает дагестанскую литературу времён «Даггосиздата» насквозь фальшивой и подцензурной.
Много сулакской воды утекло с тех пор. Нет Советского Союза, и его идеологи канули в Лету, а книги того периода остались у многих в домашних библиотеках. В Махачкале давно нет букинистического магазина, и старыми книгами торгуют, так сказать, «с земли». В середине лета, разморенный жарой, я не спеша плыл по Аллее дружбы и на минуту задержался возле одного из таких развалов. Надо заметить, что пробегаю я там часто и всегда замедляю шаг в этом месте. Вспомнил сейчас тот день, поскольку глаз приметил из всего две книги – «Сулак – свидетель» и альбом «Круг» (о творчестве группы современных художников Дагестана, изданный художником Магомедом Кажлаевым). Книги, относящиеся к разному типу литературы, но, безусловно, знаковые для своего времени, и вот лежат вместе, ждут повторного прочтения.
Погружение в воды конкретного романа позволяет лучше оценить качество материала и отделить зёрна от плевел.
Роман образца 43-го отличается от второго издания не только объёмом, но и стилистикой языка. Большое спасибо товарищу Пискунову, что не испортил сочный язык Магомеда Хуршилова. В этой редакции текст разбит на небольшие главы, которые читаются совершенно самостоятельно.
Параллели. Читая роман и погружаясь в историю его написания, неожиданно возникла аналогия с «Молодой гвардией» и Фадеевым. В первом варианте саги о молодогвардейцах 45-го года комсомольцы объединились в боевую группу по собственной потребности души, видя, как свирепствуют фашисты в Волгодонске. Фадеев написал роман за год и девять месяцев.
В Краткой литературной энциклопедии, в биографической статье В. М. Озерова о писателе А. А. Фадееве (Издательство «Советская энциклопедия», 1972 год. Стлб. 877 — 878.), есть ссылка на редакционную статью «Правды» от 3 декабря 1947 года «Молодая гвардия в романе и на сцене», где отмечалось, что «Фадеев не достаточно показал партийное руководство патриотическим подпольем. Отчасти это объяснялось тем, что во время работы над первой редакцией деятельность тщательно конспирирующейся подпольной партийной организации Краснодона ещё не была известна во всём её объёме. Приступая к переработке «Молодой гвардии», Фадеев изучил новые материалы. Он сумел творчески переработать роман, не меняя его структуры. Во вторую редакцию (1951 год) включены сцены, показывающие связь комсомольцев со старшими подпольщиками; образы этих подпольщиков стали гораздо более рельефными». Точку для себя поставлю позже, когда сам прочитаю роман Фадеева образца 45-го. Всему своё время, а пока многоточие…
У Хуршилова, во второй редакции появляется революционно настроенный «русский Иван». Ведь сами горцы ещё не прозрели, и нужен был кто-то, более, как говорят сегодня, продвинутый в этом деле.
«Ты, Кузьма, урус… хороший, умный человек. Наш брат. Моя тебя не забывай… Тут… — и погонщик прижал руку к своей груди.»
«Да, сколько исходил я городов и сёл на русской земле, – думал Кузьма, шагая по городу, — и нигде нет житья рабочему люду. Всюду давят нашего брата… Но родится на земле правда, не может иначе быть. Эту правду своими руками и кровью добывать надо», – и он тихо запел свою любимую песню: «Эх, ухнем!..»
И вторая параллель с жизнью авторов. Несмотря на громкую славу своих произведений – жизнь обоих закончилась трагично. Фадеев застрелился, Хуршилов умер от чахотки, которую он получил в тюрьме. К этому факту в биографии писателя мы вернёмся чуть позже, на более твёрдых основаниях.
Роман описывал угнетённое положение горской бедноты конца XIX века и зарождение первых революционных настроений в этой части общества.
Хуршилов мастерски описывает природу родного края, чувствуя её состояние, и герои его романа существуют здесь естественным образом. Логика повествования и диалоги сегодня кажутся незавершёнными и наивными, но надо учитывать, какие требования предъявляли к писателям.
Но при всей несовершенности роман читается легко и даже захватывает. Скажем, сцена убийства влюблённых Нафисат и Камиля доведена до апофеоза, и мне пришлось смириться с мыслью, что их жестокое убийство так и осталось безнаказанным.
А вы, вдумчивый читатель, останетесь равнодушными к смерти полюбившихся героев? В главе седьмой «Роковая встреча» меня просто охватывает ужас: «А ну, Сурхай. Пусть покушает теперь эта шлюха живое сердце любовника.
Стоявший рядом Сурхай, недолго думая, выхватил из ножен кинжал, резким ударом глубоко рассёк грудь Камиля и вынул окровавленной рукой из зияющей раны трепещущее и обливающееся горячей кровью сердце. Мурад схватил брошенный Сурхаем кинжал, протиснул лезвие между сжатыми зубами окаменевшей Нафисат и, разжимая челюсти, просовывая ей в рот тёпленькие клочки разодранного сердца Камиля:
– На, ешь, б… Вкусно ведь сердце любовника, а?!
Стоявшие товарищи Мурада, глазея на невиданно чудовищное зрелище, не выдержали, схватившись за головы, с рёвом: – Киямасаб ко (день страшного суда. – аварский яз.), – выбежали вон из пещеры».
Сцена яркая, и стремление автора довести её до такой развязки вполне оправдано. Подобный натурализм в литературе и искусстве вызывает отторжение у многих людей. В книге должны присутствовать острые сюжеты. Иначе скажут: «А чему, собственно, был свидетель Сулак?» Это не ирония. Думаю, Хуршилов понимал, что от него ждали роман, который в переломный год войны укрепит дух советских граждан и веру в завтрашний день. С другой стороны, он, как увлекающийся человек, просто не смог остановиться и увлёкся. В редакции 55-го мы этого эпизода уже не видим. Определённо утверждать нельзя, изменили её редактора А. Коншина и Е. Бородина или сам Хуршилов посчитал её лишней. Ответ может дать только сама рукопись.
Сопоставление позволяет открыть для себя поразительные детали. В детстве у меня возникали вопросы к родителям, зачем иметь в домашней библиотеке дубликаты одних и тех же произведений, выпущенных в разные годы. Но время расставило эти «дубликаты» каждую на свою полку, и у меня язык не повернётся назвать их лишними. По этой причине «Сулак – свидетель» 43-го и 55-го годов совершенно разные истории, так, если бы их писали разные люди, но назвали одинаковым образом. И если бы меня спросили, какой из романов принадлежит перу Хуршилова, то мне хотелось бы отметить первый.
Скажу честно, он не дотягивает до полноценного романа. Скорее, это талантливый набросок, который требовал раскрытия и продолжения работы. В аннотации ко второму изданию говорится: «В роман включена значительная часть из второй, ещё не опубликованной книги. Кроме того, автором добавлены и заново написаны семь глав, которые вошли в разные части романа.
Указанные изменения внесены в связи с многочисленными пожеланиями читателей».
И хотя в романе 55-года в выходных данных указана серьёзная редакторская группа, а к оформлению привлечены известные художники Д. Капаницын, С. Салаватов, Е. Омельченко, не очень верится, что писатель поспешил пойти на поводу многочисленных читателей и сделал его безликим. Новый вариант книги посчитали идеологически верным, но лишили его хуршиловского почерка, превратив в плакат. И это вы почувствуете сами, если у вас на руках обе эти книги.
Вот пример, как Хуршилов описывает природу: «Под лучистыми снопами восходящего солнца, искрясь миллионами алмазов, расстилался по горам и утёсам белоснежный ковёр. По ущелью, выбиваясь из-под снежного покрова, торчали взлохмаченные деревья. Прозрачный морозный воздух был неподвижен и чист. Скованные морозом потоки Ак-су застыли в причудливых многообразных фигурах. Над аулом в утреннем безветрии змейками поднимался из глиняных труб сакль сизый кизячный дым. На плоских крышах сакль копошились женщины и мужчины с деревянными лопатами, сбрасывая в узкие переулки снег. Юркие зализанные пузатые коровки, с заиндевевшими мордами, подгоняемые женщинами, возвращались с водопоя. Нахохленные, голодные воробьи, чуть завидев на снегу свежий помёт, с шумом вспархивали с вязанок хвороста, сложенного на крышах. Из приоткрытых низких дверей конюшен валил тёплый пар, распространяя запах навоза и лошадиного пота. Взъерошенные мохнатые овчарки, потягивались и, зевая, щуря глаза на солнце, вылезали из своих лежанок. Около них резвились, лягаясь и подпрыгивая, остроухие ослята. На множестве окон минаретов хлопотливо суетились голуби».
Вот это настоящий рельеф. Как наблюдателен художник! И, доверившись писателю, мы смотрим на аул его глазами, идём вслед за ним, видим укатанные глиной и покрытые снегом плоские крыши – снег, который в эти дни лёг в Махачкале 2016-го. Кажется, он из того времени, притягивает к себе, как непрочитанное послание забытых героев. Бесконечно меняющаяся жизнь на фоне гор и большой реки. Правда ли, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды? Если только ты не одержим и не художник.
Хуршилов спешил довести свой роман до логического конца. В той самой первой редакции он предстаёт как последователь романтической школы. Если бы существовали другие обстоятельства времени, то его творчество, несомненно, принесло замечательные плоды. Его картинки напоминают мне восточные – из приключенческих романов Альфонса Доде.
Вот описание из самой первой главы: «В тени величавой скалы, вот-вот готовый рухнуть в пропасть, пчелиным сотом приютился аул». А вот как это же напечатано в 55-м: «В тени большой скалы притаился аул. Сверху он был похож на пчелиные соты». Зачем было портить ярко выписанный образ?
Теперь о дополнениях, которые придали роману совершенно другой вид. Как мы видим, появилась тема города, революционно настроенных масс, и связано это, безусловно, с настроениями в России. Никто не спорит с ходом истории. Но вот каким образом они получают развитие в тексте, меня изумляет, заставляет спотыкаться на стилистике языка. Герои начинают говорить на ломаном русском языке, и это быстро надоедает. Понятно, что такие фразы взяты из жизни, и я даже не хочу протестовать. Да, это имеет место быть и даже сегодня. Здесь он приобретает аспект противопоставления грамотного, просвещённого – тёмному, забитому.
Этот смешанный, ломаный язык есть и в первой редакции, но там он включён в контекст очень дозированно, как, например, мы это читаем в главе седьмой «Базар». Несколько выражений приведу вам для наглядности: «Хоо-ло-дн-ный лимонат, один копейк ис-та-кан!»; «Айландыр-бир шаи! Крути-верти за пятачёк, счастье приобретёшь.»; « Эй, мату! Моя твоя кунак! Валлах якши юмортка, хурбеч. Май, курица возьми!»
Но когда писателю было легко?
На каждое поколение в XX веке выпадало с лихвой – революции, войны, диктатуры, болезни, семейные неурядицы. И это в случае с Магомедом Хуршиловым имело громадное значение. Даже похороны известного писателя в Буйнакске, а он умер в 1958 году, прошли закрыто, не по канонам того времени.
Так что такого натворил товарищ Хуршилов? И почему, несмотря на неблагонадёжность, его роман печатают, повторюсь, в переломное для страны время? И если бы только одно произведение, а ведь в театрах ставилась ещё пьеса «Заложник» (первоначальное название «Шамиль»).
Как рассказывает его младший сын Багадур Магомедович, главы его романа сначала печатались в газете, и в редакцию приходили письма с фронтов от красноармейцев с откликами. Так что, когда в 1943 году была напечатана книга «Сулак – свидетель», Хуршилов уже был всенародно любимым писателем и обойти этот факт было невозможно.
Теперь вернёмся к В. Пискунову, редактору этой книги. Не зря мне это имя показалось знакомым, и запрос в краеведческий отдел нашей Национальной библиотеки им. Р. Гамзатова дал результаты. Информация, которую я получил из каталога, вернула меня в стены родного издательства, к газете «Дагестанская правда».
Справка:
Василий Иванович Пискунов родился 14 августа 1898 года в селе Елховке Сурского района Ульяновской области в семье крестьянина. В 1918 году был призван в царскую армию. С июля 1918 года по июль 1921-го служил в Красной Армии до самого окончания Гражданской войны.
В 1933 г. окончил Институт им. Н. К. Крупской, а затем аспирантуру. Журналистскую деятельность начал редактором газет Ленинградской области.
И вот дальше. После 2-месячной подготовки газетных работников в редакции «Правды» был послан в Дагестан. В апреле 1938 года назначен редактором «Дагестанской правды», где проработал до 1 января 1941 г. А затем он назначен в Дагобком партии. Именно в этот период он курировал и часто выступал редактором издаваемой в Дагестане литературы.
С 1944 по 1946 гг. Пискунов вновь работает в должности ответственного редактора газеты «Дагестанская правда». Последняя его работа — в должности гл. редактора Комитета радиовещания и телевидения при Совете Министров ДАССР с 1957 по 1958 гг.
Да, его имя известно мне по газетным статьям.
…Не хотелось бы сбрасывать всю вину на редакторов, в конце концов, я сам редактор и догадываюсь, какие требования к литературе предъявлялись в советское время. По словам его сына, Хуршилов понимал, что от него требовали партийные органы, и осознанно вносил коррективы. Но легче написать новую историю, чем переделывать – это скажет любой редактор.
…В 1905 году в селении Согратль на свет появились два брата-близнеца Магомед и Ахмед Хуршиловы. Известно, что Магомед Абдуллаевич закончил высшие курсы сельхозкооперации. И первые его публикации появились в 30-х годах на страницах газеты «Дагестанская правда». Уже позже они вошли в первую прозаическую книгу, изданную «Даггизом» в 1939 году.
Ахмед Абдуллаевич также работал по линии просвещения, но в 1926 году застрелился…
В 39-м началась Вторая мировая война, и эта дата напрямую связана с Хуршиловыми. В сентябре в Польше в окружение попали и действующие части Красной Армии. В этот самый момент сотрудники НКВД проводят обыск в квартире Магомеда Хуршилова и арестовывают его. Причина становится понятной, когда знакомишься с биографией другого знаменитого родственника, старшего брата Багаудина Хуршилова.
Справка:
Багаудин Хурш (Багаудин Хуршилов, 1891 — 1946 гг.), полковник Русской императорской армии, полковник Польской армии, родился 28 мая 1891 года в крепости «Гуниб».
1914 г. закончил Елисаветградское кавалерийское училище (ныне в Украине). С 1914 по 1917 год участвовал в Первой мировой войне в составе Кавказской кавалерийской дивизии. Вначале командир эскадрона 16-го Тверского драгунского полка, затем помощник командира полка Кавказской кавалерийской дивизии. С октября 1918 года командир I-го конного Чеченского полка. В 1919 г., до ликвидации Горской республики, командир II-го конного Дагестанского полка.
В начале 1920-го служит в штабе Сводного полка Кавказской кавалерийской дивизии отряда генерала-лейтенанта Н. Э. Бредова. В том же году в результате революционных событий и Гражданской войны оказался интернирован в лагерь Пикулице, расположенный на территории Польши. Из кавказцев Отдельной добровольческой армии генерала Н. Э. Бредова организовал Добровольческий кавалерийский дивизион и участвовал в битве за Варшаву в 1920 году. Один из последних командиров национального подразделения Польской армии – Татарского полка уланов имени полковника Мустафы Ахматовича. Активный участник антисоветского эмигрантского движения. Военный представитель Народной партии горцев Кавказа. В 1930 г. он – подполковник Польской армии, заместитель командира 30-го Пехотного полка. В 1932 году закончил Высшую военную школу (Wyższa Szkoła Wojenna) Главного штаба Польской армии (Академия генерального штаба).
И вот 1939 год. Багаудин – полковник Польской армии, заместитель командира Мазовецкой кавалерийской бригады. Участник боевых действий против Германии в 1939 году. Во время одной из операций был ранен в ногу.
Дальше его биография складывалась так. Он стал узником Старобельского лагеря на территории СССР. В годы Второй мировой войны активный деятель движения Армии Краевой (АК). Умер в 1946 году в Египте, похоронен на воинском мемориальном кладбище в городе Эль-Кантара, недалеко от Порта-Суэца.
…В годы войны он многих кавказцев спасал от смерти в лагерях. Это было, наверное, в то время, когда он сам попал в заключение, но потом немцы отобрали его в так называемый АВДОТ, где по замыслу должны были готовить диверсантов для Кавказа. А потом он уже сам получил возможность отбирать кандидатов из солдат. Трудно утверждать, но Багаудин использовал шанс сохранить жизнь земляков.
Теперь становится понятным, почему арестовывают младшего Хуршилова и сажают на несколько лет в тюрьму. С другой стороны, если бы у чекистов были веские доказательства антисоветской деятельности Багаудина Хурш, камерой бы это не закончилось. А может, молодой писатель в дальних планах НКВД играл какую-то роль. Как мне рассказали, было три свидетеля тайной встречи Магомеда с братом Багаудином в Буйнакске. Они рассказывали, что было это в дни, когда фашисты захватили Моздок и беспрерывно бомбили Грозный. И вроде чекисты, узнав об этом, нагрянули на квартиру, но слишком поздно.
Ищите женщину
В судьбе Магомеда Хуршилова важную роль сыграли женщины.
Первая жена умерла через год после свадьбы. Со второй женой Марьям хюрри Джанан фягат Азадя он расстался в 1939 году. Предполагаю, что после ареста мужа женщина просто испугалась за судьбу детей. А поскольку она была родом не из рабоче-крестьянской семьи, молох мог пройтись по всем.
Вот какую информацию из Баку предоставила её внучка Гюльнара Алаи:
«Бабушка Джанана родилась в Турции. Она дочь Магомеда-Эфенди Сеид-Гусейнова и внучка шейха сеида Джемал-ед-Дина Казикумухского.
Её родные дяди Абдурахман и Абдурахим были женаты на дочерях Шамиля, а родная тётя Загидат являлась женой Шамиля.
У Шамиля и Загидат в Калуге родился сын Камиль, а от него на свет появился Сеид-бек Шамиль. Сеид-бек похоронен в Стамбуле, рядом с нашим общим прадедушкой шейхом Джамалутдином».
В начале сороковых Хуршилов познакомился с Маисой (Миясат), выпускницей химического факультета Бакинского университета. Семья Маисы жила долгое время в Эфиопии. Её родной дядя работал министром финансов этой страны. Поэтому в Кумухе их род больше известен как Абисинские.
Она и стала третьей женой писателя.
Двоюродный брат Маисы, фотокорреспондент Амин Чутуев, часто бывал в доме Хуршиловых, фотографировал писателя, семью. Как рассказал мне его сын Камиль Чутуев, которому в детстве, в начале пятидесятых годов, довелось быть несколько раз у родственников в гостях, «я запомнил улыбающегося, с очень бледным лицом человека, который почти всегда был больным. Поэтому на многих фотокадрах отца он в больничной пижаме. Тётя Миясат работала на рыбоконсервном комбинате. Помню, отец говорил, что были критические статьи по поводу романа Хуршилова и Магомед Абдуллаевич очень переживал».
Всё течёт, всё меняется
Многое теперь мне стало понятным в биографии Магомеда Абдуллаевича. И пьеса о Шамиле, поставленная в 1944 году на сцене Кумыкского драматического театра, задумывалась им изначально не как пропагандистская. Героическая тема Кавказской войны или времена сражений с Надир-шахом была его. Но получилось как всегда. В годы войны ему пришлось сделать многое. Вместе с группой дагестанских писателей он выступает в воинских частях, по радио, на страницах армейских газет «Вперёд за Родину», «Боевая подготовка», «Родина зовёт», и не было возможности писать добротную прозу.
И в случае с Шамилём он ходил по лезвию ножа, после войны эта тема была закрыта вообще. В официальных справочниках он уже не фигурировал как национальный герой.
Очевидным стало для меня и то, что в Дагестане никогда не было по-настоящему литературной критики. В «золотые годы» писательского Союза царила зависть и лесть, и они в наше время правят балом. И воды Сулака видели это не раз.
***
Часть набросков из романа, в том числе и второй неопубликованной книги, к счастью, хранятся в семье. Хочется верить, что в ближайшие годы главная книга Магомеда Хуршилова выйдет в окончательной редакции, в которой будут учтены все промахи прошлых изданий.
«У ног Омара с перевязанной рукой сидела Меседу. На её густых ресницах сверкали слёзы гнева. Под нами в чёрной бездне глухим говором клокотал Сулак, свидетель минувших и грядущих событий».
Марат Гаджиев
P.S. Выражаю благодарность за помощь в подготовке статьи Багадуру Хуршилову, Абдулмажиду Абашилову, Камилю Чутуеву, Шейху Абашилову, Дибирали Хазамову, Аминат Алихановой, сотрудникам НБ РД им. Р. Гамзатова.
В материале использовались фотографии Амина Чутуева, фотографии из архива Абдулмажида Абашилова, репродукции художников из книг 1943 и 1955 гг., выпущенных «Даггосиздатом».
