История одного переименования с комментариями и отступлениями
***
Бурное обсуждение среди специалистов и просто интересующихся историей Кавказской войны вызвал недавний пост в Facebook Патимат Тахнаевой, научного сотрудника Института востоковедения РАН. Посетив в очередной раз Национальный музей имени Тахо-Годи в Махачкале, она обнаружила, что выставленная там широко известная картина немецкого баталиста Теодора Горшельта… переименована. Изменение названия картины (как и любого другого художественного произведения) – событие из ряда вон выходящее, поэтому оно привлекло к себе особое внимание.
https://www.facebook.com/ptakhnaeva/posts/1057878304372023
***
Пост собрал множество комментариев, несколько экспертов сделали перепосты. Как ни странно, но такой метод «усовершенствования» артефактов нашел поддержку у некоторых участников обсуждения («Это неправильно, но необходимо!»). А профессор Северо-Кавказского федерального университета Дмитрий Ткаченко напомнил об одном из прецедентов подобного переписывания истории: «Эта подмена на мемориальном уровне уже давно состоялась, когда «Сень Барятинского» на Гунибе превратилась в «Беседку Шамиля»».
«Молодежка» попросила прокомментировать инцидент инициатора переименования картины – заместителя директора Национального музея Хаджи Мурада Доного и Патимат Тахнаеву, которая сделала тему предметом публичного обсуждения.
***
Хаджи Мурад Доного. Фото: Евгений Костин.
«Автор» нового названия картины Хаджи Мурад Доного ответил на все вопросы нашего корреспондента, касающиеся собственно переименования, однако начал разговор с монолога о проблемах, с которыми столкнулся новый музей (в нынешнем формате он существует с октября 2016 года).
«Переезд был сумасшедший…»
– Картине вернулось прежнее название, поэтому пусть успокоится вся эта шумная компания (этот разговор состоялся 3 июля, то есть на следующий день после публикации поста Патимат Тахнаевой. – «МД»). В этой компании я вижу людей, которые со скептицизмом относятся к нашему музею: мол, кого набрали, нет профессионалов, сидят чаи гоняют, работы никакой нет, неправильно экспозицию поставили.
На самом деле, сколько трудностей в музее – можно очень долго говорить. Нет ни рубля финансирования. Чтобы картину повесить в раме, нужно находить деньги. Министерство культуры говорит: «Зарабатывайте». А как зарабатывать, непонятно. Посетители приходят, но это же мизер. Масса хозяйственных нужд и дел в музее. Посетителю же это все не объяснишь. И каждому же не будешь объяснять.
На самом деле очень трудная ситуация. Экспозиция нашего музея – это 22 зала. Двадцать два больших зала! И всю историю Дагестана надо там поместить. Чтобы сделать экспозицию, нужны профессионалы. Крупные музеи приглашают мастеров – итальянцев, французов. А мы за чей счет будем приглашать, интересно? Даже из Москвы или Петербурга. Есть грамотные люди. Им же платить надо. А кто будет? Денег нет.
А нам говорят — делайте экспозицию. Вот мы и сами, своими силами, ее сделали. Конечно, она далека от совершенства. Потому что не хватает сил. И так быстро экспозиция не делается. Это же не просто развесить по стенам картины, поставить горшки и кувшины – вот вам экспозиция, нате, смотрите. Нужен сопроводительный текст. Мы, однако же, сделали эту экспозицию. Потому что нас подгоняли. И чтобы музей пустой не стоял. Экспозиция дорабатывается. Медленно, потихонечку.
При переезде некоторые экспонаты повредились. Потому что переезд был сумасшедший. На грузовике. И все быстро-быстро. Начальство, значит, сверху подгоняет, а работники музея должны быть наготове.
Картина Теодора Горшельта в зале Национального музея им. А. Тахо-Годи. Фото: «Молодежь Дагестана».
«Переговоры плавно перешли в пленение…»
Что касается этой картины, то она была заказана немцу Теодору Горшельту, который был участником этого события – так называемого пленения Шамиля. Ему младший брат наместника Кавказа Александра Ивановича Барятинского Владимир, будучи владельцем имения Марьино в Курской губернии, заказал две картины: штурм Гуниба и так называемое пленение Шамиля. «Пленение» находится у нас, а «штурм» – в курском музее. Обе картины великолепны! Шикарны! Написаны очевидцем, написаны академиком мюнхенской Академии художеств. Ну, классик, да.
О пленении Шамиля – отдельный разговор: как это произошло? Дагестанское общество разделилось на тех, кто не хочет видеть в этом пленение, и тех, кто говорит, что это именно пленение. И те и другие недопонимают ситуацию, которая сложилась там. Я ее достаточно понятно описал в одной из своих книг «Имам Шамиль. Последний путь».
На самой картине Горшельта запечатлен не факт пленения, а факт переговоров. И вот эти переговоры, на которые Барятинский вытащил Шамиля из осажденного Гуниба, плавно перешли в пленение.
Первоначально предполагалось как? Что Шамиль прибудет на переговоры в Березовую рощу и вернется в Гуниб, где примет окончательное решение – сдаваться ему или продолжать борьбу. Но, как бывало не раз в истории Кавказской войны, Шамиля обманули. Полковник Лазарев убедил имама, что тот идет на переговоры к «сардару», то есть князю Барятинскому, а потом вернется в Гуниб и примет решение. Но Барятинский Шамилю сказал: «Я сейчас твою судьбу решить не могу. Ты должен ехать к царю Александру II в Петербург». И тогда Шамиль понял, что оказался в западне. И с этого начинается то, что назвали пленом. Хотя назвать пленом ситуацию, когда у Шамиля оставили оружие…
Я абсолютно не пытаюсь передергивать факты ради того, чтобы не признавать, что это пленение. Для меня, как для историка, правда – прежде всего. Хоть она и горькая. Странное пленение: Шамиля оставляют во всеоружии и с почетом везут в Петербург через всю Россию в течение 30 дней. Везде в российских станицах, городах его встречали как национального героя. Причем встречали простые люди, это не было никак не запланировано, никто им не говорил. Встречали его торжественно. Сам Шамиль был поражен таким приемом.
Царь его обнял при встрече. Назначил ему пенсию – 15000 рублей серебром. Для Шамиля это был шок, он не ожидал такого почета к себе. Шамиль проживал затем в Калуге. В трехэтажном доме с полным обеспечением. Но это, конечно, была золотая клетка. Вся его корреспонденция просматривалась. Если он хотел выехать в какой-то другой город, должен был получить разрешение царя. Можно сказать, что он жил в Калуге как почетный пленник.
Имперская пропагандистская машина начала преподносить все именно как пленение: «Шамиль в наших руках, Шамиль – в плену!» Выходили открытки, публикации в газетах и так далее. И этот момент назывался не иначе как пленение Шамиля или сдача Шамиля князю Барятинскому.
Фото: facebook.com/ptakhnaeva.
Табуретка на самом деле не табуретка
Я задаюсь вопросом: а как сам Горшельт назвал эту картину? Горшельт был очевидцем тех событий. Хоть он и не знал русского языка, но прекрасно понимал, что там происходит. Поэтому и написал эту выдающуюся картину. На эту тему писали еще и другие художники – Рубо знаменитый, Захаров и другие – можно назвать десяток фамилий. Тема же была интересная – Кавказ, Шамиль. Но картина Горшельта – лучшая. Она имела успех и в Мюнхене, где он ее писал в своей мастерской, и потом в Эрмитаже, где она впервые экспонировалась, когда приехала из Германии, и в Марьино.
Возникает вопрос: как называлась эта картина? Мои оппоненты говорят, что надо подписывать картины (этикетаж) так, как они проходят по книгам поступления в музей, то есть по документам. В 1925 году по просьбе дагестанского советского правительства Эрмитаж, Третьяковка, Тбилисский военно-исторический музей экспонаты, относящиеся к Дагестану, к Кавказской войне, передавали в наш музей, который тогда только создавался. Эта картина тоже поступила сюда как «Пленение Шамиля…». Я хорошо знаю инвентарные книги: в то время, в 20–30-е годы, картинам, изделиям, оружию давали названия неспециалисты. Мы уже выявили несколько экспонатов, которые в документах, вот в этих инвентарных книгах, записаны под одним названием, а на самом деле называются по-другому.
– Как это выясняется – что они называются по-другому?
– А потому, что ведется научная работа. Например, картина записана в книге как работа неизвестного художника «Продажа невольницы на Западном Кавказе». А мы выясняем, что это картина художника Соколова, середина XIX века. Возникает вопрос, как давать этикетку сейчас на эту картину: как в документах – «неизвестный художник» – или же, как совершенно точно выяснили, «Соколов»? И такой вопрос не только по картинам возникает. Например, оружие записано как револьвер системы «кольт», но выясняется, что это система «адамс». Как писать? Как по документам – неправильно, или как выяснилось по итогам научно-исследовательской работы?
И таких примеров немало. Представьте сотрудников музея в 20-х годах, – время было тяжелое, специалистов наверняка не было среди них, хотя никак нельзя обвинить в некомпетентности первого директора музея Павлова, который был ну просто гигант! Потом его репрессировали. И вот какая-нибудь тетя – научный сотрудник в свое время подписала полученный экспонат как «Табуретка», а на самом деле это вовсе не табуретка, а что-то другое. Это если упрощенно говорить.
По ситуации с картиной Горшельта. Мы решили вернуть ей название, под которым она записана в книгах поступления.
Некоторых дагестанцев коробит «пленение». Они говорят, что никакого пленения не было, хотя это тоже перебор. Если выбирать только между «да» и «нет», плен все-таки есть плен, пусть это и несколько другое, чем плен.
Работу по идентификации, аннотации этой картины мы ведем, в частности я, потому что Горшельт – мой любимый художник, и я им занимаюсь очень давно. Нужно будет немного времени и сил, чтобы дать ей точное название – как она называлась самим художником первоначально. На обороте картины никаких надписей нет.
Фото: facebook.com/ptakhnaeva.
НАЗВАНИЕ (справка Отдела сравнительного анализа «МД»)
Путаница с названиями, как выяснилось, началась уже в первые годы после создания картины. Кандидат исторических наук Алексей Петрушкевич, к которому ОСА обратилась за консультацией, уверен, что название было дано еще до появления полотна на свет – самим заказчиком. «Картина была заказана Владимиром Барятинским для родового гнезда Барятинских — Марьинского дворца — с конкретным названием, прославляющим главную кульминацию военной карьеры и всей жизни его старшего брата да и, пожалуй, всего рода».
Однако свою жизнь картина начала в Мюнхене, в мастерской художника. Там же она впервые была на несколько дней выставлена на всеобщее обозрение – и, очевидно, получила название на немецком языке. Но какое? Отдел сравнительного анализа «МД» обнаружил, что и в немецких источниках картина упоминается под разными названиями.
Самое раннее встречается у автора биографического очерка о Горшельте доктора Гиацинта Голланда (в иной транскрипции – Х. Холланд) – этот текст предварял книгу писем и записок самого художника, снабженную его рисунками. Издана она была в 1871 году. «Die Gefangennehmung Schamyl’s» – «Пленение Шамиля» – именно под таким названием упоминает биограф полотно Горшельта. Этот же вариант названия содержится и в изданном в 1881 году 13-м томе энциклопедического издания «Allgemeine deutsche Biographie».
Но есть одно «но»: в современных немецкоязычных публикациях картина упоминается и под схожим, но все-таки другим названием – «Die Gefangennahme Schamils» (так ее назвали в тексте на сайте Института Гёте), и под переводом-калькой «канонического» названия «Schamil, gefangen dem Oberstkommandierenden Fürsten Alexander Iwanowitsch Barjatinskij vorgeführt» («Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем Александром Ивановичем Барятинским»). Такое усеченное (без даты) и расширенное (с расшифровкой инициалов) название дает немецкоязычная Википедия.
Страница из «Военной энциклопедии» (Сытин, 1911–1915).
Это можно рассматривать как еще одно, хоть косвенное подтверждение, что каноническим следует считать именно русское название, и отнюдь не упрощенное (возможно, для немецкой публики, хотя употребление укороченных названий – явление вообще распространенное в искусствоведении) «Пленение Шамиля», а торжественное «Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем Барятинским на Гунибе 25 августа 1859 г.». Так была подписана репродукция фрагмента картины, опубликованная на обложке «Кавказского календаря» на 1873 год.
После Мюнхена холст некоторое время демонстрировался в Царском Селе, и лишь затем оказался в Марьино.
Репродукция картины вместе с объяснением к ней была опубликована в № 5 журнала «Русский Архив» за 1889 год. Объяснение было озаглавлено как «Представление плененного Шамиля князю Барятинскому 25 августа 1859 года под Ведено» (очевидная ошибка с указанием места действия).
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (т. 9, 1893) дает название полотна Горшельта как «Пленный Шамиль пред кн. Барятинским».
Военная энциклопедия (Сытин, 1911–1915) повторяет упрощенный вариант – «Пленение Шамиля».
После революции картины были национализированы, чехарда с названиями продолжилась. Парная картина «Штурм аула Гуниб на Кавказе в 1859 году» (у которой также есть варианты названия), написанная Горшельтом в 1867 году, попала в курский краеведческий музей, а «Пленение…» – в дагестанский.
В книге поступлений картину записали как «Взятие в плен Шамиля», а в «Каталоге художественного отдела» Дагестанского музея, изданном в 1925 году, она уже значилась как «Шамиль перед кн. Барятинским».
Утерянная табличка
– На рамке картины, говорят, была оригинальная медная табличка.
– Была. Но при переезде, который был как штыковая атака… (это ж тоже не объяснишь нашим оппонентам, которые возмущаются: как же так, где она, почему не сохранилась?!). Если им рассказать, как этот переход, перевоз осуществлялся, – это было ужасно. Бедных сотрудников музея в данном случае винить нельзя. Они, наоборот, совершили маленький подвиг. Как они упаковывали эти экспонаты своими силами! Почему-то нельзя было организовать сверху машины, погрузчиков, упаковочный материал. Ничего ж не было!
И оппоненты сейчас, конечно, будут говорить, что эту табличку утаили, уничтожили. Но это чепуха все. Такие таблички можно сделать и сейчас. И мы сделаем, конечно. На эти большие, эпические картины нужны хорошие, на самом деле, медные или латунные этикетки, как в Эрмитаже, Третьяковке. Пока нет возможности это делать, поэтому у нас просто напечатанная, бумажная, в рамочке этикетка.
– А на той, утраченной табличке, что именно было написано и на каком языке? И когда она на картине появилась – во времена Горшельта или позднее?
– Надпись была на русском. Предполагаю, табличка появилась уже в советский период. Точно сказать не могу. Надпись на русском языке, без старорусской буквы «ять». Это была поздняя табличка, и она была не медной, а белого цвета, потертая. Сама табличка появилась на картине гораздо раньше, чем текст на ней.
ДАТИРОВКА (справка Отдела сравнительного анализа «МД»)
Не все просто и с датировкой. На табличке в Национальном музее значится 1863 год – между тем ни один из авторитетных исследователей не называет эту дату. Теодор Горшельт вернулся из России в Мюнхен не ранее апреля 1863-го. «Картины подобного размера не пишутся за месяц, – комментирует Алексей Петрушкевич, – и даже если автор прибег к чьей-то помощи, создать монументальное полотно за неполный год, считаю, сложно. 1865 – более реальная дата. Парный «Пленению» «Штурм» был закончен в 1867 году».
1865 год был указан и на табличке, установленной Хаджи Мурадом Доного.
Муртазали Дугричилов пишет о том, что картина была впервые выставлена в Мюнхене в 1866 году.
– Патимат Тахнаева пишет, что надпись на табличке была с буквами «ять».
– Не могу сказать точно, по-моему, не было там «ятей». Табличка была не медной, она была белого цвета, это я точно знаю.
– Если я правильно понял, сейчас картине вернули название «Пленение Шамиля…»?
– Как ее сам Горшельт назвал, пока неизвестно. Прибыв в Россию, картина, конечно же, стала называться «Пленение Шамиля». Я же говорю: имперская пропагандистская информационная машина всячески старалась преподнести этот факт как пленение Шамиля, завоевание Кавказа, покорение Дагестана и Чечни. Поэтому во всех открытках, репродукциях это обозначалось именно как пленение Шамиля.
Сейчас, может быть, чаша весов на стороне группы во главе с Тахнаевой. Но у меня намерение выяснить, докопаться, как все-таки картина называлась первоначально. На картине запечатлен эпизод именно переговоров. Плен будет чуть попозже. Это если быть дотошным.
В данном случае мы решили, что, поскольку стопроцентных результатов (относительно подлинного названия картины. – «МД») нет, вернуть картине название как в документах, в музейных инвентарных книгах, – «Пленение Шамиля…». Но работа по идентификации этой картины в музее ведется и, возможно, в скором будущем мы представим подлинную историю написания этой картины, в том числе и ее название.
Фото: facebook.com/ptakhnaeva.
– То есть сейчас картина в экспозиции под названием «Пленение Шамиля…»?
– «Пленение…», да. Вернули. Чтобы не поднимать шум, чтобы успокоить. Пусть картина будет как по документам. Но инвентарные книги – это не эталон, не гарантия того, что название картины указано правильно.
– В отсутствие точной информации о подлинном названии картины не стоило ли оставить прежнее – «Пленение Шамиля…» – до достоверного выяснения обстоятельств? Почему это временное переименование в «Переговоры» все же случилось?
Весь удар я беру на себя. Возможно, мы немножко поторопились с переименованием картины. Мы хотели еще дать более подробную аннотацию, расширенный комментарий к ней, перечислить всех персонажей, которые есть на этой картине. И мы сделаем такой комментарий. Возможно, мы немножко поторопились с тем, чтобы сделать заключение и переименовать. Я это беру на себя, это чисто моя, как замдиректора, инициатива. Если кто-то хочет подискутировать на эту тему, пожалуйста, в любое время. А для публикации… Вот как я говорю, так и напишите.
Работа по картине ведется. Точка в вопросе ее подлинного названия еще не поставлена. Я заполучил архив Горшельта на немецком языке: его письма, справки всевозможные. Сейчас идет перевод. Существует его дневник, который он вел на Кавказе. И в скором будущем, думаю, будет подробный рассказ о самом Горшельте, о его замечательных рисунках, в том числе о самой знаменитой картине, которая в нашем музее.
– Переименовывая картину в «Переговоры», не руководствовались ли вы желанием «реабилитировать» Шамиля?
– Абсолютно нет! Хотя я очень уважаю и люблю Шамиля и вся моя творческая жизнь посвящена ему. Но правда должна быть правдой. Вряд ли меня кто-то обвинит, что я приписываю Шамилю какие-то несуществующие его качества. Историк должен без эмоций освещать. Хотя это не всегда удается. Потому что историк – тоже человек, и у него есть какая-то слабость к своему герою. Но надо стараться этого избегать.
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА (справка Отдела сравнительного анализа «МД»)
Интересно, что содержащие богатейший фактический материал о Кавказской войне записки и письма Теодора Горшельта (те самые, которые были изданы в 1871 году) публиковались на русском языке лишь частично в 1877 году в журнале «Пчела». После революции на русский язык они не переводились. Отдельные их фрагменты (к сожалению, содержащие неточности в переводе, в том числе фактические) были включены в диссертацию Заремы Абдулаевой (2011 г.). В 2007-м в Грозном вышла ее книга «Кавказ — глазами именитого немецкого художника Теодора Горшельта».
Патимат Тахнаева.
Свою позицию мы попросили прокомментировать для «Молодежки» и Патимат Тахнаеву. Вот что она сказала:
– Картина Теодора Горшельта «Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем Барятинским 25 августа 1859 г.» с недавних пор выставлена в Национальном музее республики под другим названием: «Переговоры имама Шамиля с князем А. И. Барятинским 25 августа 1859 г.».
Не пытаясь ответить на вопрос, на каком основании это было проделано, давайте продолжим этот ряд и попытаемся представить другие известные картины под другими названиями – в Третьяковке, в Эрмитаже, в Лувре… Немыслимо. Хотя прецедент своего рода был, два года назад. В Нидерландах дирекция и глава исторического отдела национального музея Рейксмюсеум решили переименовать «неполиткорректные» названия произведений искусств, которые содержали слова «негр», «индеец», «карлик», «готтентот». Проект проходил под названием «Адаптация колониальной терминологии» и вызвал у общественности неоднозначное отношение, но, надо заметить, в доступной для всех электронной базе данных музея исторические названия тоже были оставлены «для демонстрации исторического контекста».
Но в случае с Национальным музеем имени Тахо-Годи я не вижу отступлений от политкорректности. Другое дело – нежелание некоторых лиц или группы людей видеть рядом с именем имама Шамиля слово «военнопленный». Но насколько правомочно личными предпочтениями обосновывать подобные поступки?
Имам Шамиль в российской военной и политической истории с 25 августа 1859 года пребывал в статусе военнопленного. Этот факт был засвидетельствован участником этой сцены, баталистом Горшельтом. Все остальное – вольные трактовки, вольные прочтения и, в данном случае, очевидный произвол дирекции музея.
***
Восстановленная табличка с прежним названием картины. Отсутствуют слова «на Гунибе», сомнительна датировка. Фото: «Молодежь Дагестана».
Судя по всему, экспертам еще не раз придется вернуться к обсуждению этой темы. Но один вывод – в котором позиции оппонентов вроде бы сошлись – кажется пока вполне очевидным: в таких серьезных вопросах не должно быть места для спешки и «личной инициативы», какими бы благими намерениями это ни оправдывалось.
Редакция готова продолжить дискуссию и предоставить слово другим экспертам.
Отдел мониторинга инициатив «МД».
С Хаджи Мурадом Доного беседовал Ислам Абакаров.
Гунибская пирамида. Памятник героям
Полутораметровая пирамида из камней и семь каменных же стел вокруг нее. Так дагестанские художники Тагир Гапуров, Елена Гапурова и Зайнутдин Исаев вместе с жителями села создали инсталляцию в память о гунибцах, выселенных после пленения Шамиля в 1859 году. На месте разрушенного и заброшенного Старого Гуниба.
Читайте также:
Васильев: С кандидатом на пост мэра Махачкалы определимся после выборов в сентябре
«Молодежка» в соцсети «ВКонтакте»: https://vk.com/md_gazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta
«Молодежка» в «Одноклассниках»: https://ok.ru/mdgazeta
