Ректор ДИРО — о проблемах школьного образования в Дагестане
О том, как учат в дагестанских школах, как правильно ими управлять и как удержать учителей в профессии, в интервью «Молодежке» высказалась ректор Дагестанского института развития образования Гульнара Ахмедова.
«80% управленцев не имеют должного уровня компетенций»
– В прошлом году в рейтинге Рособрнадзора по качеству школьного образования в субъектах России Дагестан оказался на предпоследнем месте. В интервью нашей газете министр образования и науки республики Яхья Бучаев сказал, что не питает никаких иллюзий и согласен с этой оценкой, при этом одной из главных причин назвав проблемы в управленческом звене. Как ректор института, занимающегося повышением квалификации не только учителей, но и руководителей образовательных организаций, согласны ли вы с тем, что проблема с управленческими кадрами сегодня стоит настолько остро?
– На августовском совещании работников образования Республики Дагестан в текущем году был затронут вопрос отсутствия необходимых компетенций у управленцев различных звеньев в системе образования. Ни один вуз не обеспечивает должного уровня квалификации в такой специфической сфере, как образование. Именно поэтому Институт развития образования по поручению министерства образования и науки Дагестана в этом году запускает программы переподготовки для управленцев в сфере образования: это менеджмент в системе образования и государственное муниципальное управление, так как управленцы в сфере образования, по различным оценкам и мониторингам, которые мы проводили, показывают очень низкий уровень управленческих компетенций. Речь идет о формировании на курсах таких необходимых для руководителей образовательных организаций компетенций, как умение работать с коллективом (управление кадрами), формирование образовательной среды (управление ресурсами), знание законодательства в сфере образования и развитие образовательной организации в соответствии с современными трендами (общепрофессиональные компетенции) и т. д. Данные мониторинговых исследований, которые проводило и наше министерство образования, и федеральные структуры, показывают, что на уровне муниципалитетов порядка 80% управленцев имеют низкий уровень сформированности управленческих компетенций.
Для повышения квалификации управленческих кадров мы используем различные формы. В прошлом году мы запустили деловую игру под названием «Школа большой страны». Первую игру с директорами школ Махачкалы провели разработчики этой игры – директора московских школ. Мы подготовили тренеров, которые впоследствии сопровождали эту игру на протяжении нескольких месяцев, охватив весь контингент руководителей школ республики.
– Руководителями образовательных организаций, как правило, становятся учителя. Выходит, для того чтобы руководить школой или возглавить управление образования, быть хорошим педагогом и хорошим специалистом – мало?
– Абсолютно верно. В этом году мы пытаемся запустить еще один проект – «Лидеры в образовании». В него мы планируем привлечь молодых педагогов и даже студентов, которые хотели бы работать в управлении системой образования. Мы не ограничиваем количество участников и их статус. Мы бы хотели, чтобы они прошли все конкурсные испытания, после чего они получат грант на реализацию проекта по управлению образовательной организацией. В качестве возможностей – прохождение стажировки в одной из образовательных организаций. Практикой у них будет выполнение заданий именно в школах, имеющих низкий управленческий уровень, с разработкой своих рекомендаций по эффективному управлению этой школой.
Фото: Евгений Костин.
– Как вы считаете, сколько времени должно пройти после принятого комплекса мер, чтобы обученные управленцы на местах показали уже какой-то результат?
– Это будет отсроченный результат, но, безусловно, положительная динамика будет.
– То есть вы не ждете, что, грубо говоря, через год все кардинально изменится?
– Конечно, нет. Очень многое зависит и от самого человека. Того, что мы даем, явно недостаточно. Нужно, чтобы человек имел желание взять знания, которые мы здесь даем, имел возможность и желание применять их на практике и постоянно вкладывался в свое развитие, в свой собственный рост. Система образования очень быстро меняется вслед за социально-экономическими и другими условиями в стране, поэтому стоять на месте управленец не должен.
– Выходит, кроме как ждать, пока эти люди покажут результат, у системы образования другого выхода нет, потому что менять их все равно не на кого?
– У нас очень большая надежда на то, что все образовательные организации будут переданы в подчинение министерству образования. Очень большая надежда на то, что у нас практически все муниципалитеты подписали соглашение о единой кадровой политике, о том, что все назначенцы будут проходить аттестацию по единой модели в Центре оценки качества образования Института с привлечением общественности, представителей муниципалитета, профсоюза и министерства образования. И также большая надежда на то, что у нас будет сформирован кадровый резерв из числа участников проекта «Лидеры в образовании», которых мы в дальнейшем сможем рекомендовать как эффективных управленцев.
– То, что общеобразовательные школы находятся в ведении муниципалитетов, а не министерства образования, – это действительно большая проблема, в которую упирается решение многих вопросов. У нас по незнанию чуть что все апеллируют к министерству, которое из года в год вынуждено отвечать: «Мы ничего не можем сделать, школы нам не подчиняются». Передача школ в ведение минобразования – это пока только желание или перспектива, которая уже видна?
– Это обозримая перспектива, которая обсуждается уже на федеральном уровне. Я думаю, что в ближайшее время проблема, которая волнует не только наш субъект, но и все остальные регионы страны, будет решена.
Фото: Евгений Костин.
«В профессию, к сожалению, очень плохо идут мужчины»
– В 2018 году экс-глава республики Владимир Васильев, который часто и много говорил о проблемах школьного образования, озвучил информацию, что Дагестану не хватает более двух тысяч учителей по разным предметам, в том числе двести педагогов по английскому языку. Может, я что-то пропустила, но с тех пор больше не слышала, чтобы на таком высоком уровне озвучивалась цифра дефицита учителей. Знаете ли вы, какую картину мы имеем сегодня?
– Я могу только сказать, что с тех пор картина существенно не изменилась. У нас по-прежнему наблюдается дефицит педагогических кадров, особенно по таким специальностям, как иностранный язык, физика, математика, информатика (люди, имеющие высокие компетенции в этой области, как правило, не идут работать в школу) и по ряду других предметов. Частично этот дефицит решается за счет программы «Земский учитель».
Во-вторых, в профессию, к сожалению, очень плохо идут мужчины, и этот гендерный дисбаланс, на мой взгляд, существенно сказывается на качестве образования и на воспитательном процессе.
Единственный выход из сложившейся ситуации, который я сегодня вижу, – это активное использование электронного обучения и дистанционных форм обучения, а также тех возможностей, которые дают верифицированные контенты различных электронных платформ. Такой подход был бы очень актуален для малокомплектных школ, которых у нас в республике очень много.
– Как вы считаете, основная причина дефицита учителей – это низкая заработная плата? И что нужно сделать, чтобы учителя пошли в школу?
– Это сложный вопрос. Мне кажется, решить его только заработной платой будет невозможно. Очень долгое время образование у нас рассматривалось как услуга, которую оказывает государство, и выросло целое поколение и детей, и родителей, которые привыкли думать, что учителя – это обслуживающий персонал. Безусловно, это все отразилось на имидже учителя. Я помню свое детство, когда авторитет учителя был непререкаем, когда в семье никогда не обсуждались действия учителя, не обсуждалось его поведение, не обсуждалась его манера одеваться. Априори считалось: это не то, что должно обсуждаться дома.
Сейчас, к сожалению, в этом отношении грани размыты. И то, что из законодательства ушла формулировка «образовательные услуги», мне кажется, — первый шаг, который сделало государство навстречу повышению статуса учителя.
Фото: Евгений Костин.
Очень важно, по моему мнению, укрепить социальную защищенность педагога. Это не только повышение материального дохода, но и предоставление льгот и иных компенсаций хотя бы на базовом уровне.
– В этом году по количеству бюджетных мест среди вузов республики ДГПУ занял второе место после ДГУ: они получили 1500 и 1505 мест соответственно. Также министр просвещения России Сергей Кравцов в интервью «Комсомольской правде» минувшим летом отмечал, что количество заявлений абитуриентов на педагогические направления увеличилось в полтора раза. Это с одной стороны.
С другой – мы постоянно слышим разговоры о кризисе педагогического образования в республике, непопулярности профессии педагога, о том, что не идут у нас дети в педучилища и педагогический вуз, а выпускники не хотят работать в школе. О чем говорят ваши наблюдения?
– Возможно, у Сергея Сергеевича цифры в среднем по стране. Но мне кажется, что тут нужно посмотреть конкурс в педагогический университет. Я не думаю, что у нас в регионе конкурс на педагогические специальности был очень высокий и превышал 1,1 и 1,2 человека на одно место. Мы понимаем, какие проблемы долгое время испытывал наш педагогический вуз. Его лихорадило от кадровой неразберихи, финансовых скандалов, и, в принципе, только последние выборы, которые позволили педуниверситету принять активное участие в выборе своего ректора, мне кажется, позволят сейчас этому вузу интенсивно развиваться и повысить свой авторитет. По крайней мере, нам очень хочется в это верить.
Мы рассчитываем на очень тесное сотрудничество с этим вузом. Особенно в рамках создания и функционирования психолого-педагогических классов на уровне среднего общего образования в ряде школ муниципальных образований. Более того, в разговорах с ректором и проректорами мы планируем начать независимую оценку компетенций выпускаемых студентов для получения ими сертификата.
Что касается педагогических колледжей, здесь картина несколько иная. Я бы не сказала, что у нас педагогические колледжи испытывают дефицит в абитуриентах. У нас ни один колледж сегодня не испытывает дефицита, и связано это с различными причинами, в том числе нежеланием детей сдавать ГИА в форме ЕГЭ. Но это не значит, что многие выпускники педагогических колледжей потом идут в эту профессию. И это проблема. Многие уходят после девятого класса, понимая, что это возможность получить профессию и без сдачи ЕГЭ поступить в желаемый вуз.
Поэтому хочется, чтобы молодые люди выбирали педагогику как свой жизненный путь, чтобы они не шли после педагогических вузов работать в автомастерские, а шли работать в школы, потому что государство какие-то затраты на их подготовку понесло.
«Из журналиста хороший учитель физики не получится»
– Привлечь абитуриентов в педагогический вуз – дело одно, но уже озвучивалась проблема, что процент выпускников ДГПУ, которые идут работать в школу, очень низкий. Многим просто нужно получить высшее образование, иметь какую-то «корочку».
– Вы сами назвали эту цифру – 1500 человек. Если бы эти 1500 человек ушли в школу, я думаю, что не звучали бы цифры, что у нас не хватает около двух тысяч педагогических работников. Даже предположив, что отсев составляет 25%, двухлетним приемом кадровые проблемы в педагогической отрасли мы бы решили.
Но пока ситуация у нас другая, и, понимая ее, Институт развития образования запускает еще одну программу подготовки, которая позволит людям, не имеющим педагогической специальности, но имеющим высшее образование, получить специальность педагога и пойти работать в школу.
– Какая продолжительность будет у этого обучения?
– 3,5–4 месяца. Трудоемкость программы – 320–350 часов.
– Допустим, я, человек, имеющий высшее журналистское образование, могу прийти к вам, сказать, что хочу работать в школе, преподавать, допустим, литературу или историю, обучиться у вас и через 3-4 месяца начать работать?
– Да.
– Имеет значение, какое именно высшее образование у человека? Оно ведь может быть разным. Техническим, например.
– К сожалению, законодательство не позволяет нам сейчас делать сортировку, хотя, я считаю, образование должно быть профильным и должно продолжить то образование, которое вы получали в вузе. Конечно, из журналиста хороший учитель физики не получится – сколько бы мы вам ни давали методик, помимо всего прочего вы еще должны знать физику. Такие педагоги, наверное, смогут стать просто хорошими тьюторами с использованием различных форм обучения. Я считаю, на какое-то время решением проблемы это может быть, но качества образования такой подход, конечно, не повысит.
– Есть ситуация, которая меня смущает. Это часто практикуется в сельских школах за неимением каких-то специалистов, когда, допустим, учитель географии ведет еще и историю, а историк – математику. И так далее. Но, выходит, в условиях, когда система образования готова привлекать в школы даже сторонних людей, эта практика не самая плохая?
– В данном случае я разделяю ваши опасения. Все зависит от организации, которая выдает диплом о переподготовке, насколько добросовестно она подходит к выдаче своих документов. Что касается нас, то от того, что вы оплатили курсы (потому что эти услуги платные), никто нас не обязывает выдавать вам диплом о переподготовке. Все зависит от того, как вы прошли обучение и итоговую аттестацию. Очень много организаций, оказывающих платные образовательные услуги, к сожалению, считают, что если клиент за них заплатил, то они обязаны выдать ему диплом. Мы – не обязаны.
Фото: Евгений Костин.
«У нас пока нет учебников по родным языкам»
– Еще один больной вопрос для дагестанских школ – это национальные языки и качество их преподавания. Почему, много лет изучая в школе родные языки, дети, которые не знали родной язык, по окончании школы продолжают его не знать? В чем причина? В методике, в нехватке часов, в отсутствии хороших учебников, специалистов?
– Это тоже проблема очень сложная и комплексная. Во-первых, в соответствии с обновленным федеральным государственным образовательным стандартом преподавание родных языков осуществляется только в том случае, если обучающиеся и их родители принимают такое решение.
Во-вторых, нужно понимать, что мы – многонациональная республика, где достаточно много языков, и у нас пока, к сожалению, нет учебников по родным языкам. Есть лишь учебные пособия, методические рекомендации по преподаванию, и то не по всем языкам. Этой проблемой у нас занимается Дагестанский НИИ педагогики им. Тахо-Годи. Там специалисты разрабатывают учебные пособия и учебники.
В-третьих, активные миграционные процессы, к сожалению, привели к тому, что у нас практически не осталось населенных пунктов, где проживают люди, общающиеся на одном языке. Эти процессы привели к тому, что дети перестают с рождения знать родной язык, и в школе преподавание тоже ведется на русском языке.
Наверное, с точки зрения сохранения своих корней, культуры, исторического богатства, очень редкого языка, конечно, это плохо – у нас не остается носителей, хранителей этого богатства. Нельзя принижать роль родителей, семьи в возрождении родного языка, культуры. В то же время мы понимаем, что процессы глобализации в современном мире не могут происходить без интеграции молодого поколения в глобальное мировое пространство.
Дербентские химики, кизилюртовские биологи и чародинское чудо
– К вам на повышение квалификации приезжают учителя из всех городов и районов республики. Есть такой стереотип, что в городах учителя сильнее, чем в селах. Лично ваш опыт о чем говорит?
– Я не могу сказать, что в городе у нас учителя на голову выше, чем сельские. Все очень индивидуально. Мой опыт говорит о том, что в городе просто больше возможностей для взаимообогащения, так как педагогическое сообщество более широкое, больше возможностей для посещения образовательных событий. Я просто приведу пример. В этом году проводилась профессиональная олимпиада для педагогов-предметников, и учитель из горного дагестанского села стал победителем Всероссийской олимпиады учителей по химии. Заметьте, это не городской учитель. И таких учителей у нас очень много. Мы понимаем, что дети, которые обучаются у этих педагогов, потом становятся победителями олимпиад. В процентном соотношении, конечно, эта цифра будет меньше, чем городских, но у нас и городских школ больше.
Также мы наблюдаем закономерность – Дербент, Дербентский район у нас показывают очень хорошие результаты по химии, а Кизилюрт, Кизилюртовский район – по биологии.
– Вы пытались понять — почему? Кто первоисточник?
– Сложно ответить однозначно на этот вопрос. Смею предположить, что в этих муниципалитетах есть сильные специалисты, обладающие компетенциями по методическому сопровождению и подготовке коллег к мероприятиям такого рода.
– А есть еще такие же «анклавы» по предметам?
– В муниципалитетах, наверное, нет, но хочу отметить один район, где в течение нескольких лет наблюдается стабильный рост результатов ГИА по всем предметам. Это Чародинский район. И связано это как раз с эффективным управлением системой образования.
– Начальника управления образования района?
– Видна, прежде всего, командная работа. Они начали с самого простого – поставили целью отсутствие выпускников, которые не преодолевают минимальный порог при сдаче ГИА. И это команде удалось. На самом деле, высокие результаты – это не тогда, когда у тебя один стобалльник, а отсутствие детей, не справившихся со сдачей ГИА, таким образом, у всех детей в районе появляется возможность равного доступа к следующему уровню образования. За такой результат управленческой команде муниципальной системы образования и педагогам этого района отдельное спасибо и браво.
– Мы завершаем разговор тем, с чего начали.
– Да, с эффективного управления.
Бэла Боярова
Читайте также «У нас классные дети! Они другие, и это хорошо»
Подписывайтесь на наш Telegram-канал и страницу во «Вконтакте»
