Рано утром выхожу на берег моря, чтобы прошагать свои урочные шаги по песку. На это уходит минут сорок – сорок пять. После чего делаю получасовую дыхательную гимнастику. Немного постою на самом берегу, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть. Вот она моя утренняя прогулка. И это каждый день. |
Как бы рано ни вышел я из дома, оказывается, что раньше меня уже пришли рыбаки. «Что они, спали здесь, что ли?» — удивляюсь я. Опередить их никак не получается. И когда их не бывает, будто чего-то на берегу не хватает. Правда, этой весной несколько раз ранним утром оказывался я единственным живым существом на всем берегу, не считая 2 – 3 собак и множества чаек и голубей, жирующих на дельте реки нечистот из канализации.
Подхожу к рыбакам здороваться со словами «Ловись, рыбка, большая и малая». Толик улыбается, протягивает одну маленькую тараньку и говорит: «Лучше большая». Это надо понимать, как «ловись, рыбка, большая и еще раз большая». Ненадолго останавливаюсь около них, спрашиваю, каков клев, и иду дальше в сторону следующего рыбака.
Потом иду обратно, в сторону, скажем, пирсов. Это что-то наподобие уходящих метров на пятьдесят в море. Никто толком не знает, кто и зачем их строил: только суда здесь не причаливают. Всего их четыре по берегу на расстоянии пятисот метров на юг от оздоровительного комплекса «Белый медведь». И они неплохо вписались в берег. На одном из них строится что-то круглое из бетона. Это напротив «Белого медведя». На следующем огромные кучи строительного мусора. Наверное, и здесь будут что-то строить. Два остальных слишком узки и для строительства вряд ли годятся. Здесь как раз и бывают рыбаки каждое утро. С ними со всеми я здороваюсь. И, думаю, они все уже меня знают.
Подумал-подумал я и решил тоже стать рыбаком от безделья. Только не утром буду ловить: по утрам у меня, как вы уже знаете, прогулка, гимнастика и все прочее. Я буду ходить на рыбалку под вечер, с пятнадцати или с шестнадцати часов.
«Что я буду делать с рыбой, которую наловлю?» — вот в чем вопрос. Мне в данный момент очень трудно ответить на него, потому что до сих пор я всегда ел рыбу только жареную и консервированную. Наверное, еще вареную. Помните рыбные дни в советское время? В четверг в рабочих и студенческих столовых давали только рыбную пищу. Не помню, что давали как первое блюдо, на второе — гарнир с куском вареной или тушеной рыбы. Не знаю, как она называлась, но абсолютно безвкусная была та рыба.
Зато хорошо помню я, в каком виде подавалась на витрины магазинов каспийская килька: я же работал грузчиком на Махачкалинском рыбоконсервном комбинате. У нас кильку консервировали в масле, в томатном соусе, в пряном посоле и… как шпроты. Хотя точно не знаю, делали шпроты на нашем консервном заводе или они были привозные. Знаю только, что их легко можно было достать в наших продовольственных магазинах.
Самые дешевые были консервы с килькой в томатном соусе. Тогда старались уложить в банку много самой кильки, сейчас же там пять–десять штук рыбки, остальное томат. И вкусная она была! Металлическая банка под кильку в масле была тоньше, зато сама килька в ней была очень сытная. Для двух студентов с буханкой свежего хлеба вполне хватало на обед. Очень люблю кильку в пряном посоле. Я вам скажу: лучшей закуски к водке не бывает.
А вот на шпротах я хочу остановиться более подробно. В мои первые студенческие годы я о шпротах даже не слышал. Однажды после армии познакомился на пляже с одной приезжей красавицей. По дороге с пляжа домой мы зашли в продовольственный магазин на углу улиц Дахадаева и Ленина. Вот здесь она попросила меня купить шпроты и удивлялась тому, что в наших магазинах лежат они открыто на полках красивыми пирамидками. И сказала она, что у них где-то там шпроты дефицит.
Когда писал эту статью, я поискал и нашел по Интернету справку о шпротах. Вот несколько слов оттуда. Шпроты – это копченая килька. Круглые жестяные банки с миниатюрными золотистыми рыбками являлись неотъемлемым атрибутом праздничного застолья советских времен. Шпроты считаются истинно советским деликатесом. Если килька в других видах была частым гостем на наших столах, то шпроты были в Советском Союзе дефицитом.
Шпроты – это мелкие рыбки семейства сельдевых, обитающие преимущественно в Балтийском, Северном и Каспийском морях. Для шпрот используют балтийскую и каспийскую кильку и салаку, реже – другие мелкие сельдевые. Сегодня же шпротами называют любые консервы из мелкой копченой рыбы. На прилавках магазинов лежит множество шпротов разного веса и «калибра».
Россия объявила бойкот латвийским шпротам после нового экономического конфликта с Латвией. В них будто бы обнаружили опасный для жизни канцероген (это то, что способствует образованию злокачественных опухолей). И еще шпроты из всех прибалтийских стран в России под запретом.
Я плохо разбираюсь и в политике, и в шпротах. Для меня достаточно того, что, как говорят, «калининградские шпроты и дешевле рижских-латвийских, и не уступают им по качеству». И еще я знаю, что именно на берегу Калининградского залива летом 2008 года открыли памятник «Балтийским шпротам». Это бронзовая банка, из которой выпрыгивают шпроты. Автор – скульптор Федор Мороз.
Значит, шпроты на полках наших магазинов еще будут. Вот только не знаю я, почему у нас в Дагестане ни о чем таком и не думают. Мне один старый рыбак, сосед мой, говорит, что шпроты можно делать еще из мелкой тарани. Даже обещал научить меня делать их в домашних условиях.
Покупаю я удилище спиннинговое и все остальное к нему: катушку с леской, несколько грузил, поплавки, повадки с крючками, специальные карабины и еще что-то. Конечно, мне при этом помогал мой бывший ученик, а ныне мой сосед Абдула. Он опытный рыбак и серьезно взялся научить меня ловить рыбу удочкой и считается теперь моим учителем в этом деле.
Я вам скажу, дорогие мои читатели, непростое это дело — ловить рыбу удочкой. Во-первых, оказалось, что из-за своей природной брезгливости ко всему ползучему я не могу взять в руки червя. Во-вторых, никак не научусь надевать его на крючок и потому пробовал ловить на кукурузу из консервов. Крючки цепляются за одежду, руки и царапают пальцы. И, в-третьих, моя леска постоянно соскакивает с катушки, а медленно распутывать ее у меня не хватает терпения. «Не получится из меня рыбак», — твержу я Абдуле. Он смеется и отдает мне свой улов: его жена против того, чтобы он рыбачил, и рыба ему не нужна. Ему просто нравится это занятие, сам процесс ловли.
Мне же намного интереснее наблюдать за чайками и голубями. Я уже третий раз вижу одного голубя без "ступни" левой ноги и четвертый раз – другого уже без одной ноги. Вот за ними я наблюдаю. Какие они старательные! Ни в чем не уступают здоровым голубям. Вот с них и надо нам, людям, брать пример!
На днях Абдула рассказал мне один маленький анекдот из жизни рыбаков. Вот он. Мужик перестал ходить на рыбалку с друзьями. Те спрашивают его: «Почему ты, Вася, не ходишь с нами на рыбалку?» «А зачем? — отвечает мужик. — Мне жена разрешает пить дома». Это, наверное, один из самых маленьких поучительных анекдотов.
Сегодня в пять часов утра они, три рыбака, пили на берегу водку. Пили они и вчера. Вчера у них было две бутылки на троих. К шести часам утра они оприходовали их, миленьких. Предложили и мне стакан. Я отказался: не пью так рано. Но бутылку им поставлю за то, что нежадные они. Обычно алкаши бывают жадные: как бы кто лишний к ним ни примкнул. Если хорошо подумать, ничего страшного здесь нет: подумаешь, пенсионеры выпили на рыбалке. Плохо, когда молодые, совсем еще юнцы, пьют по утрам на берегу, на виду у всех.
А зачем мне она, рыбалка? Хотя, конечно, вопрос стоит и так: чем же еще можно заниматься, если не рыбалкой? Действительно, чем же нам, пенсионерам, заниматься? Я не играю ни в шахматы, ни в шашки, ни в нарды, потому не могу просиживать в парке вечера.
Одна моя читательница, прочитав в Интернете мой рассказ «Удивительное рядом», написала в комментариях к нему: «Пишите больше, вот ваша работа». Что я и делаю. Только вот не всегда приходит Муза. Она и на этот раз долго не приходила. Я еле успел написать обещанную статью к сроку.
Что-то Муза редко стала навещать меня в последнее время. Может быть, я уже стар для нее? Ну и что, что стар? Я же прозу пишу, а не поэзию, как А. С. Пушкин. Проза как раз то, что старикам остается писать. Однако послушайте, как Муза приходила к Пушкину, совсем еще юному:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться Муза стала мне.
(«Евгений Онегин», гл. 7).
Я же не Пушкин. И Апулея я не читал. А вот Цицерона читал и кое-какие выражения его знаю наизусть. А Музу жду каждое утро на берегу моря, тоже «близ вод, сиявших в тишине», но она не всегда приходит со мной на свидание. Плохи мои дела.
Гаджимурад Раджабов