Скандальная история с опекунами из Гергебильского района длится около двух лет
Двенадцать семей из сел Хвартикуни и Курми, взявшие под опеку в общей сложности семьдесят детей-инвалидов, говорят о несправедливых действиях со стороны надзорных органов. Кого-то из опекунов прокуратура подозревает в мошенничестве и растрате, у кого-то – изъяли детей. «Молодежка» выслушала позицию всех сторон.
Были нарушены права несовершеннолетних
– В результате прокурорской проверки было установлено, что опекунами допускается нарушение закона. Один из них (мужчина) был судим за наркотическую статью, одна из женщин-опекунов на деньги подопечных детей закупала товары, которые совершенно не относились к подопечным. Например, несколько стиральных машин. Ну зачем на одного ребенка несколько стиральных машин? Это нелогично, – комментирует старший помощник прокурора Дагестана Татьяна Голубова.
Представитель надзорного ведомства обращает внимание на то, что информация о нарушениях прокуратурой была передана в органы опеки, и уже орган опеки, исходя из интересов детей и в рамках своей компетенции, принял решение об изъятии детей из семей. Голубова подчеркивает, что прокуратурой были выявлены не только нарушения каких-то процедур, но и прав несовершеннолетних.
– Мы не имеем права забирать детей или даже рекомендовать сделать это, потому что это не в компетенции прокуратуры. Решение принял орган опеки. Сама проверка проходила с привлечением специалистов и выявила, что больные дети-инвалиды не получали должных медицинского обслуживания, развития и образования. С ними должны были работать логопед, дефектолог, иные специалисты. Ну откуда в селе профильные специалисты? Поэтому в орган опеки мы направили письмо с требованием принять меры, а какие именно меры принять – уже решали они, – объясняет Голубова.
Снимали со счетов миллионы
На самом деле изъятие детей происходило на территории Кировского района Махачкалы, куда многие из этих семей уже давно переехали, рассказал «Молодежке» и.о. главного специалиста по опеке и попечительству администрации Гергебильского района Гамзат Абакаров. Он недавно назначен на эту должность. Его предшественница была уволена по представлению прокуратуры, но восстановилась на работе и сейчас находится в отпуске без сохранения заработной платы.
– Я не знаю, почему указывают Гергебильский район. Всем же понятно, что семьи уже давно фактически проживали на территории Кировского района Махачкалы, и изъятие происходило в Махачкале. Они переехали туда, в начале прошлого года официально были сняты с учета здесь, и их личные дела мы направили в Кировский район для постановки на учет уже там. Всего из Гергебильского района в Махачкалу переехало семь таких семей. Одна семья живет в Ленинском районе, шесть – в Кировском.
По данным Гамзата Абакарова, уголовные дела возбуждены в отношении трех опекунов – двух женщин и сына одной из них. Он, кстати, арестован волгоградскими правоохранителями. По словам специалиста, их подозревают в расходовании средств опекаемых.
– В общей сложности на каждого ребенка они получают более 30 тысяч рублей ежемесячно. Это пенсии по инвалидности, компенсационные выплаты, вознаграждение приемному родителю, кто-то из детей получает от родителей алименты, кто-то – выплаты по потере кормильца. Кроме того, у каждого ребенка были на счетах суммы, накопившиеся за время пребывания в спецучреждениях: у кого-то миллион рублей, у кого-то – больше миллиона… Все эти деньги опекуны израсходовали. В отчетах, которые они сдают ежегодно до 1 февраля, факт расходования этих сумм не указан. Подозрение вызвало то, что крупные суммы денег были сняты и потрачены разом. Например, арестованный мужчина снял со счетов более 8 млн рублей.
Детей из этих семей, переехавших в Кировский район Махачкалы, забрали из-за растраты средств, а не оттого, что мы так захотели. Это было решение комиссии, куда входили более десяти человек – представители разных государственных структур.
Что касается других опекунских семей в Гергебильском районе, насколько я знаю, дела не расследуются, фактов снятия ими крупных сумм со счетов не выявлено.
«Они принимают решение, не увидев детей»
У Махмуда Ахмедова, проживающего в селе Хвартикуни Гергебильского района, под опекой находятся трое детей-инвалидов, взятых из детского дома другого региона. Несмотря на то, что лично к его семье вопросов нет, он, проявляя солидарность с другими семьями, борется за их права и выходит на пикеты в Махачкале. Он обвиняет сотрудников прокуратуры в невежестве и некомпетентности, а в действиях опекунов не видит ни одного незаконного действия. О своем отношении к ситуации он рассказал «Молодежке».
– Мы солидарны с этими семьями. Я просто имею юридическое образование и как-то противодействую некомпетентности, которую у нас демонстрируют структуры, так или иначе связанные с детьми и опекой, с которыми мы, как опекуны, взаимодействуем.
Мы будем и дальше выходить, организовывать пикеты, говорить об их некомпетентности, даже на Красную площадь выйдем. Просто сейчас мы ждем реакции из Генеральной прокуратуры России. Примерно месяц назад выездная группа прокуроров из Генпрокуратуры вела прием граждан в Махачкале, и мы были у них на приеме. Конечно, они были в шоке, нам написали, что материал направлен в Дагестан с контролем. Пока мы ждем реакции Москвы. Если ее не будет, мы пойдем дальше и дойдем до Москвы и дальше.
Прокуратура говорит, что мы что-то нарушаем. А если они сами не дают нам это сделать, а потом указывают как нарушение?! Когда опекун берет из детского дома ребенка, открывается номинальный счет, куда поступают все социальные выплаты и другие доходы этого ребенка. В нашем случае это только пенсия и пособия на содержание ребенка. Все деньги с этого счета можно без предварительного разрешения, без ограничения по суммам и времени снимать, и тратиться они, конечно, должны на нужды детей по мере необходимости, что и было сделано опекунами.
Крупные суммы, о которых говорят, – там речь идет о детях, которых взяли на воспитание из Волгоградской области. У этих детей были крупные суммы, которые были перечислены на эти номинальные счета. Опекун снял эти деньги, но это были законные действия.
Для них дети, как мешки картошки. Они не видят в них детей. Прокурор Светлана Гасанова, не видя детей, сказала, что они проживают в подсобке, в то время как они жили в двух-трехэтажном доме, и приехавшие из Волгограда с проверкой люди сказали: «Вы живете в хоромах!» У приезжих специалистов из Волгограда ни разу не было ни письменного замечания, ни устного. Никаких претензий к нам не было. Наоборот. Дети расцветают в семьях. У них появляются папа, мама, дядя, тетя, бабушка, дедушка, а не так, как в детском доме, приходящая вечно недовольная тетя. Нам же рассказывают дети, как и что там с ними происходило.
С нашей стороны нет нарушений закона ни на рубль. Детям нужны сложные хирургические операции. Всем этим занимаются опекуны. К примеру, сейчас у ребенка должна быть такая операция. Ему не могут ее сделать, потому что документы изъяты из поликлиники. Таких примеров много. Они сами ставят нам палки в колеса и потом говорят: «вы такие», – вместо того чтобы протягивать нам руку помощи.
Они принимают решение, не увидев детей, не поговорив с детьми, не увидев, как улучшается их кожа, как проходят болезни, как они расцветают, как хотят к маме…
Нас принимали главы региона: Абдулатипов, Васильев, чуть ли не памятники готовы были нам ставить. Кому плохо от того, что дети будут жить в семьях? Вместо того, чтобы закрывать детские дома, они возвращают туда детей. Мы изучаем эту тему, знаем, как в других регионах помогают опекунам, а у нас что происходит?
Больше года назад мы просили Марину Ежову (Уполномоченный при главе Дагестана по правам ребенка. – «МД») организовать круглый стол с приглашением всех, кто так или иначе занимается детьми. Помогите нам организовать круглый стол с привлечением уполномоченного по правам ребенка, заместителя прокурора Дагестана Глеба Михайлова, прокурора Светланы Гасановой, представителей администраций Кировского и Ленинского районов Махачкалы, нынешнего и бывшего глав Гергебильского района, специалистов опеки, комиссии по делам несовершеннолетних, министерства образования и всех, кто причастен к этой теме.
Где деньги опекаемых?
Уполномоченный при главе Дагестана по правам ребенка Марина Ежова обращает внимание, что на сегодня в отношении опекунов не принято ни одного судебного решения, проверка движения финансовых средств и законности использования их опекунами, начатая еще в 2019 году, все еще идет. Следствие не завершено, ни по одному опекуну материалы еще не переданы в суд, и до тех пор, пока нет решения суда, их нельзя считать виновными.
По ее словам, ведомство часто сталкивается с тем, что взрослые стремятся заработать на детях. Были случаи, когда ребенок числился сиротой при живых родителях, дедушках-бабушках и других близких родственников. Но ситуация с «гергебильскими опекунами» принципиально другая, она особенная во всех смыслах, считает Марина Ежова и объясняет, почему:
– Это профессиональные приемные семьи по договору. В российском законодательстве предусмотрена такая возмездная форма опеки, закон не только дает возможность, но и поощряет брать детей в семьи за вознаграждение. Да, за это люди получают деньги и идут на это ради денег, как мы на работу. Государство признает, что самый худший вариант для детей – это детский дом. А в семье, пусть не родной, профессиональной, он получит социальные навыки, которые никогда не получит в детском доме. У него появляются, пусть и не родные, родители, братья, сестры, дом.
Законом предусмотрено множество требований к профессиональным семьям – то, что они обязаны делать, в том числе охранять имущество опекаемых детей. В этой части действительно надзорными органами были выявлены многочисленные нарушения. То, что деньги потрачены, – это факт. В личных делах отчеты по движению денежных средств отсутствуют. Сейчас самый главный вопрос у следствия: где деньги опекаемых?
При этом уполномоченный по правам ребенка вполне допускает, что опекуны могли потратить эти деньги и на детей.
– Да, ими было закуплено большое количество техники. Но расходы на детей – это не только еда, одежда и лекарства. Им нужна стиральная машина? Нужна, и не одна, если в семье, к примеру, 8-10 детей. Нужен холодильник? Нужен, и не один. Когда в селе нет отопления, и ты покупаешь обогреватели, проводишь горячую воду в дом, покупаешь детям в комнату хороший ковер или штукатуришь стену, кусок которой отвалился после дождя, это для кого делается? Все эти дети – тяжелые инвалиды. Их нужно возить в город на реабилитацию, диспансеризацию, в больницу… Если опекун покупает машину, чтобы возить детей, – это одна история, если он покупает машину и сдает ее в аренду, чтобы кто-то на ней таксовал, покупает себе любимому кольцо с бриллиантом или путевку на отдых без детей – это уже уголовная история.
По поводу изъятия детей Марина Ежова высказалась категорично:
– Пока официально и по закону эти люди считаются невиновными и их корыстные мотивы не доказаны в судебном порядке, в отношении изъятия детей у нас категоричная позиция, что этого делать нельзя. В 48-м федеральном законе «Об опеке и попечительстве» изъятие детей из семьи обозначено как крайняя мера, когда никаких других вариантов уже нет. Дети должны изыматься из семьи и помещаться в казенное учреждение только в случае, если их жизни и здоровью угрожает опасность. В растрате денег нет угрозы жизни и здоровью.
Марина Ежова.
Тем более что дети в семьях содержались хорошо. Об этом говорят все, кто ранее посещал эти семьи. Если брать не финансовую, а человеческую сторону вопроса, то отношение опекунов к детям было очень хорошим. Это написано и в актах той же опеки.
Дети чистые, аккуратные, одеты по сезону, ухожены, улыбаются, несмотря на то, что они тяжелейшие «ментальники», не боятся опекунов. Они очень открытые, идут на контакт, видно, что не боятся взрослых, комфортно себя чувствуют рядом с ними. Психологи сказали, что с поправкой на особенности детей по здоровью травм у них нет.
К тому же детей постоянно осматривают врачи. Если бы на их телах были синяки, ссадины, то это обязательно заметили бы. Дети находятся в комфортных условиях, они друг к другу привыкли, привязались к своему дому, игрушкам, и изымать их оттуда и помещать в «Заботу», пусть даже там сейчас хороший директор, – это, безусловно, нарушение прав ребенка.
По словам детского омбудсмена, несмотря на эту громкую историю с гергебильскими опекунами, длящуюся уже больше двух лет, для Дагестана подобная практика изъятия детей из опекунских семей не является характерной – такой тенденции нет. Случаев, когда детей в опекунских семьях били, не кормили, не лечили, в республике еще не было, отмечает она. За последние годы были лишь случаи, когда опекуны добровольно возвращали детей, потому что не справлялись.
– К сожалению, обратной стороной социальной политики государства, направленной на поддержку семей с детьми, стало то, что теперь дети для взрослых стали источником дохода, – говорит Ежова. – Взрослые вместо того, чтобы зарабатывать для детей, стремятся заработать на детях, пытаясь собрать их вокруг себя как можно больше, причем необязательно приемных, чтобы паразитировать на них. Родители начинают перетягивать детей, как канат, чтобы, во-первых, не платить алименты, а во-вторых – самим получать все выплаты, гарантированные государством. Десятки историй ровно с одним сюжетом, где практически всегда в основе лежит финансовый фактор.
– Немало также историй, когда родные бабушки и дедушки оговаривают собственных детей, чтобы лишить их родительских прав, оформить опеку над внуками и получать какие-то деньги. Когда в органах опеки им отказывают, говоря, что у детей есть родители, они приходят жаловаться к нам: «Мне не устанавливают опеку. Примите меры, иначе буду жаловаться». И обращений с аналогичным сценарием огромное количество. Это парадоксальные ситуации: у ребенка есть родители, множество дядь и теть, бабушки и дедушки, а по документам он сирота. К сожалению, такая тенденция есть, и о ней нужно говорить, – констатирует детский омбудсмен.
Бэла Боярова, Хадижат Аммаева
Читайте также Будем жить! Записки из родильного дома в первую чеченскую
