Как дагестанский музыкант произвел фурор на концерте грузинской певицы
Музыкант Шамиль Шерифалиев прошел с таром все стадии принятия. На пути от детского отрицания до взрослой любви случалось все: зависть к сверстникам, посещавшим борьбу, экологический факультет и даже диплом философа.
Сегодня Шамиль руководит оркестром легендарной «Лезгинки» и ансамблем народной музыки «Макъам», знает, как сыграть любую мелодию на народном инструменте, и поражает слушателей своей игрой в самое сердце.
«Передам Меги, что благодаря ей у меня берут интервью в Махачкале»
– Вначале хочу покаяться, что о существовании такого крутого дагестанского музыканта я узнала на концерте грузинской певицы. Для тех, кто не в курсе, давай поясним, что речь о недавнем концерте Меги Гогитидзе в Махачкале, на котором при исполнении ею одной из песен ты аккомпанировал на таре. Думала: «Откуда этот парень?! Почему я раньше о нем не слышала?!» В общем, сидя там, я уже решила, что сделаю с тобой интервью.
– Надо передать Меги, что благодаря ей у меня берут интервью в Махачкале (смеется).
– Расскажи, как случился этот фит с ней.
– Это очень интересно получилось. Дело в том, что у нас с ней один организатор концертов – агентство «VIT-арт», которое делало тур Меги по Северному Кавказу (как раз сразу анонс сделаю, что 4 мая у нашего ансамбля «Макъам» будет концерт в большом зале Русского театра с вокалистами Тельманом и Хиринду), и ребята предложили нам выступить с ней. Изначально планировалось, что с ней споет Тельман, а я буду играть. Но у него на этот день выпал сольный концерт в Москве – наше запланированное трио не получилось, и организаторы предложили попробовать вот так. Мне очень понравилось.
– Вы с Меги как-то заранее обсуждали это выступление, отрепетировали, или все случилось впервые на сцене?
– Когда планировалось, что будет петь Тельман, мы подбирали другую песню, но когда все поменялось, а у Меги уже должен был завершиться концерт в Нальчике, я позвонил ребятам: «Тут такое дело, что мне учить?» Меги сказала: «Посмотри любое видео на «Ютубе» и выбери, что понравится. Я выбрал песню на грузинском, которая сегодня одна из самых популярных в ее репертуаре. Узнав, что мне понравилось, она спросила, можно ли посмотреть инструмент, послушать его, а послушав, сказала, что под эту песню, как ей кажется, не подойдет. И спросила: «Ты знаешь песню «Бабочки»?» Я говорю: «Ну слышал». — «А сейчас сможешь сыграть?» — «Ну попробуем». Это даже нельзя назвать полноценной репетицией. Прямо перед концертом буквально одну-две минуты мы на сцене порепетировали и вышли выступать.
– А ты слышал, когда тебя Меги объявляла, как из зала кричали: «Шамиль – красавчик!»?
– Слышал (смеется). У меня еще жена была на концерте, потом спрашивала: «Кто это кричал «Шамиль – красавчик!»?» (Смеется.) На сцене, если честно, все слышно, когда не играешь.
Клипы на пятый «Айфон», аншлаги «Макъама» и новая жизнь Тельмана
– Чувствуешь ли ты сегодня возрождение интереса у дагестанской публики к народным инструментам, к нашей этнике?
– Да, этот процесс во всем мире начался уже давно, а последние пару лет и у нас. В этом году я с ужасом узнал, что, оказывается, уже пятнадцать лет работаю в оркестре народных инструментов – не думал, что я настолько старый (смеется). За все это время интереса такого, особенно у молодежи, не было, а вот в последние годы – есть.
В нашем ансамбле «Макъам», которому уже пять лет, за основу взята народная музыка, и в основном мы ездили по стране, в Махачкале у нас первые два-три года не было ни одного концерта. Потом случилась пандемия, мы не могли никуда выехать и дали два концерта в Махачкале, на которых были полные аншлаги.
– Интересно, как ваш ансамбль собирался. Я, как человек, который не следит ни за местной эстрадой, ни за дагестанскими поп-артистами, честно говоря, думала, что Тельман уже давно не поет. У меня он ассоциируется с продюсером Заурбеком Бабатовым и временами пятнадцатилетней давности. А тут, оказывается, у вас такая крутая команда, и он выступает с вами.
– Ансамбль собрался благодаря нашему министру культуры Зареме Бутаевой. Это идея, которая давно была у меня в голове, но из-за отсутствия финансовой поддержки ее невозможно было реализовать. Когда были студентами, мы играли, даже умудрялись за свои деньги выезжать куда-то на фестивали, концерты, снимать какие-то клипы. Мы ходили по городу, снимали себе клип на пятый «Айфон», когда он только появился, сами монтировали, сами сводили – и этот клип залетел в топ на «Ютубе». 15-20 тысяч просмотров для нас тогда было «вау!». Нам писали комментарии со всего мира.
Но потом мы окончили учебу, у каждого появились свои дела, кто-то переехал, кто-то начал работать, и мы уже не могли этим заниматься. А потом, когда в минкульте решили собрать такой коллектив, мы подумали: «Почему бы и нет?» Тут уже и финансовая поддержка какая-никакая, ребята хотя бы получают зарплату.
– Я правильно понимаю: то, что вы делаете, это такой микс современности и этно?
– Да, это то, что модно сейчас во всем мире.
Мы ездили на фестиваль в Нальчик, вся молодежь узнала Тельмана. Говорят: «Мы тебя в детстве слушали!» А мы говорим: «Мы тоже его в детстве слушали». (Смеется.) А сейчас он поет другую музыку.
– Ну он даже раскрылся по-другому.
– Да, как артист он вырос. Сейчас, даже если мы берем что-то из его старых песен, они уже все равно звучат по-другому, потому что и инструменты другие, и исполнение живое. Какой была дагестанская эстрада? Выступления шли под фонограмму. А тут живой состав – помимо того, что он сам живьем работает, здесь и вся музыка – живьем. Нет ни одного записанного звука. Все, что исполняется, происходит здесь и сейчас.
– Кроме тара, какие инструменты у вас играют?
– Гитара, разная перкуссия, то есть ударные (барабаны, бубен, кахон), флейта, тютяк – это основной состав.Также мы по мере необходимости часто дополнительно приглашаем музыкантов: ударника, клавишника, пианиста, басиста, у нас даже виолончель в составе иногда была, но девушка, которая с нами играла, к сожалению, переехала в Москву, и сейчас нам немного сложно. Очень интересный микс народных инструментов и музыкальных инструментов, которые совсем на них не похожи.
– Я смотрела видео, где ты играл в дуэте с органистом, хотя, казалось бы, орган – это такая монументальная классика. С какими инструментами тар наиболее сочетаем, как ты считаешь?
– Благодаря тембру люди, хотя бы немного знакомые с музыкой, сразу его узнают: «О, а это тар, король восточной музыки!» Из-за этого тембра он сочетается практически с любым инструментом и составом. Очень много произведений для тара есть с симфоническим оркестром, с оркестром русских народных инструментов. В любом составе этот инструмент интересно звучит.
«Папа брал за руку и водил, пока я сам не полюбил тар»
– Вообще, тар – это же персидский инструмент?
– Да.
– Наверняка ты знаешь историю, как он проник к нам, когда тар стал и «дагестанским».
– Я читал, что тар существовал еще в глубокой древности, и в Армении есть надмогильные плиты, где он изображен. Инструмент появился в Персидской империи, но на какой из ее территорий (а их было много), неизвестно.
В XIX веке тар сделал один бакинский мастер, и через Азербайджан в конце XIX – начале ХХ века музыкальный инструмент проник в Дагестан. И проник так глубоко, что, когда в республике создавался государственный оркестр народных инструментов (тогда он назывался ансамблем), на самых первых фотографиях тар уже есть. То есть он успел настолько глубоко влиться в нашу культуру.
– Ты родом из Ахты. В одном из своих интервью ты рассказывал, что человеком, который мотивировал тебя заниматься игрой на таре, был твой отец.
– Заставил (смеется).
– Долго пришлось заставлять? Или сначала он заставлял, а дальше ты вошел во вкус?
– Ну знаешь, когда растешь в горном дагестанском селе и все одноклассники ходят на борьбу, а тебя заставляют ходить в музыкалку… Первые годы, я помню, он прямо брал меня за руку и водил, пока я сам не полюбил этот инструмент.
Фото: Евгений Костин.
– Папа – музыкант?
– Нет, он художник.
– Почему он выбрал для тебя именно тар? Самому нравился?
– Да, он сам тоже в детстве учился играть на музыкальных инструментах и до сих пор играет. Кстати, я только сейчас это осознал: в последнее время он перестал играть на моем инструменте, хотя раньше часто брал.
– Может, боится расстроить?
– Наверное, да, потому что инструмент сейчас более профессиональный. Хотя он аккуратно относится ко всему.
– Я еще узнала невероятный факт о тебе: оказывается, ты сначала учился на эколога, потом на философа. Когда пришло осознание, что ни экологом, ни философом ты не будешь, а будешь таристом?
– На экологический факультет я поступил после олимпиад. Мог после школы поступить в любой вуз республики без экзаменов. Подумал: почему бы не воспользоваться? Вообще, все детство у меня было такое: я (по желанию папы, любителя искусства) либо ездил на музыкальные конкурсы с ребятами из музыкальной школы, либо ездил на олимпиады, потому что мама была школьным преподавателем, учителем года и все такое.
Так вот, я поступил на экологический факультет, и меня, 17-летнего парнишку, который не учился на музыканта, а только окончил музыкальную школу, позвали работать в государственный оркестр народных инструментов Дагестана. Тогда же я перевелся на философский. Это был самый сложный период для меня, когда нужно было и показывать себя на работе, и учиться. Я думал, на философском будет легко, но легко не было.
– В итоге ты бросил?
– Нет, окончил. Я дипломированный философ (смеется).
Кстати, знаешь анекдот: «Что такое философский камень? Это дагестанец с философским образованием»? (Смеется.)
Самый молодой в оркестре
– В «Макъаме» вы играете всё: от песен Таркана до саундтрека к сериалу «Дикий ангел». Чем еще удивляете?
– Мы играем это здесь, чтобы привлечь публику. Когда выезжаем за пределы Дагестана, «Дикого ангела» мы не играем (смеется), потому что туда приходят люди, которые хотят познакомиться с дагестанской национальной музыкой. В прошлом году мы участвовали в больших гастролях, – это был проект минкульта России, – у нас был тур по городам Золотого кольца. Мы там играли и что-то испанское, турецкое, ближневосточное, но к нам подходили и говорили: «За дагестанскую музыку особенное спасибо, потому что остальное-то мы слышим, а это – не можем больше нигде услышать». Поэтому приходится балансировать между музыкой исконно народной и чем-то для широкого слушателя.
– А тебе самому что больше нравится играть?
– Я не могу сказать однозначно. Если посмотреть мой плейлист, там будет всё: от аутентичной народной музыки до концертов больших современных звезд. Но в основном уже много лет мне нравится слушать микс, где этническая смешана с академической музыкой. Есть такие проекты, где большие составы симфонического оркестра – с солистами, которые играют на национальных инструментах. Там может быть и дудук, и уд, и саз, различные барабаны. Это очень интересно. Таких проектов достаточно много.
– Уже полгода ты руководишь оркестром ансамбля «Лезгинка», хоть и самый молодой там.
– Да, «Лезгинка» – это большая ответственность. Эта работа отнимает очень много энергии, но она интересная и постоянно держит тебя в тонусе. Вроде все понятно: у коллектива есть сбалансированная программа, – но при этом нужно что-то придумывать, чтобы не стоять на месте. В этом году у ансамбля «Лезгинка» юбилей, будут большие концерты в Махачкале и Москве. Сейчас мы готовим оркестр, хотим поработать живьем на этих концертах. Это определенные трудности, но с ними надо будет как-то справляться.
– «Лезгинка» много гастролирует. Вы тоже с ними или нет?
– Не всегда, потому что есть определенные трудности, связанные с перевозкой инструментов, – в оркестре «Лезгинки» играет двенадцать музыкантов. Поэтому чаще коллектив едет без музыкантов. Но хочу, чтобы хотя бы на больших концертах мы работали.
«Старшая стюардесса сказала: «Вы что, как музыкальный инструмент — в багажник?!»
– Как ты перевозишь тар, допустим, в самолете?
– Сложно (смеется).
– Разрешают проносить с собой в салон или нужно сдавать в багаж?
– Если нас будут читать музыканты, есть одна хитрость: компания «Аэрофлот» разрешает провоз музыкальных инструментов в салоне самолета. Но не всех. Если габариты превышают порядка 135 см в сумме трех измерений, то инструмент надо дополнительно зарегистрировать. Раньше можно было по звонку, сейчас нужно идти в офис. Но у нас в махачкалинском офисе «Аэрофлота» очень хорошие отзывчивые люди, они нас уже знают, и я могу им заранее позвонить и сказать. После регистрации в билете ставится отметка, что при тебе инструмент, с указанием его названия и габаритов. Имея эту отметку, ты можешь спокойно пронести инструмент в самолет.
Но если лететь не «Аэрофлотом», а какой-то другой компанией, то приходится устраивать танцы с бубнами, договариваться. Как-то раз мы долго спорили с представителем одной авиакомпании. В итоге договорились, что донесем инструменты до самолета сами и сдадим в багаж (опасность в том, что грузчики могут неаккуратно бросить их и что-то сломать), и по прилете тоже сами заберем из самолета. Но когда старшая стюардесса узнала об этом, она сказала: «Вы что, как музыкальный инструмент — в багажник?! Заносите внутрь». Бывают и такие случаи. Но мы все же стараемся выбирать «Аэрофлот». Они нам должны за рекламу, да? (Смеется.)
– Ансамбль «Макъам» принял участие в музыкальном конкурсе на телеканале «Звезда». Вас уже показали в эфире?
– Мы отснялись, эфир с нами будет в начале апреля. Не могу рассказать, какую песню мы там исполнили, но она понравилась и жюри, и участникам. Теперь нужно, чтобы она понравилась телезрителям. Для того чтобы мы прошли в следующий этап, за нас нужно голосовать. Прошу всех читателей следить (смеется).
Фото: Евгений Костин.
«Я завороженный стоял и смотрел, как она работает на сцене»
– Закончим тем, с чего начали. Ты написал, что выступление с Меги стало особенным для тебя. Почему?
– Потому что это человек с очень интересной энергетикой. Я знаю, что такое гастроли. Уже на втором концерте у тебя нет сил. А она до концерта в Махачкале уже неделю ездила, выступая каждый день, по городам Кавказа, где публика с особенной энергетикой. И бесконечные переезды.
– Еще и музыканты, аппаратура. У нее же живые концерты.
– Да, и состав интересный у нее: все музыканты были кубинцами.
Я весь концерт, за исключением своего номера, провел за кулисами, хотя мог спуститься в зал: завороженный стоял и смотрел на то, как она работает на сцене. Вот этому надо научиться многим нашим артистам. Полностью два часа отработать живьем, и при этом с такой энергией!..
О Меги я узнал примерно год назад и хотел послушать ее живьем. Поэтому, когда анонсировали ее концерт, подумал: «Надо попасть», – и мне за несколько дней до концерта говорят: «Надо сыграть» (смеется). Я сразу согласился.
– Вы с ней общались после? Было бы хорошо, если бы вы еще что-то сделали вместе.
– Да, мы общались. Это уже будет зависеть от нее. Со своей стороны я ей сказал: если она вдруг захочет что-то записать, я с радостью приму в этом участие.
Бэла Боярова
Читайте также «Как заинтересовать ребенка классикой? Включайте и слушайте с ним»
Подписывайтесь на наш Telegram-канал и страницу во «Вконтакте»
