Двадцать вопросов актрисе Русского театра Динаре Махачевой
Если вы давно хотели узнать, часто ли актеры слышат храп из зрительного зала, кого в театре однажды заменит искусственный интеллект и каким образом среди «театральной публики» оказываются люди, выкрикивающие «Снегурочка – харам!», то это интервью – специально для вас. На каверзные вопросы «Молодежки» отвечала актриса Государственного республиканского русского драматического театра имени Горького Динара Махачева.
Динара Махачева окончила факультет культуры ДГУ. С 2017-го принята в актерскую труппу Русского драматического театра. Занята практически во всем детском репертуаре театра.
Играла во множестве постановок, в том числе в «Пяти вечерах» и «Проснись и пой» Марины Карпачевой, а также в «Тартюфе» Дмитрия Павлова. Сейчас готовится к роли Нины Заречной в спектакле «Чайка» по одноименной пьесе Антона Чехова (режиссер Дмитрий Павлов).
– Динара, уместно ли приходить в театр в футболке, джинсах и кроссовках?
– Только если вы студент (скорее всего, актерского факультета) и пришли на спектакль сразу после пар. В остальных случаях вам лучше принарядиться.
– Доводилось ли вам слышать храп из зрительного зала?
– Я однажды слышала храп… на репетиции. Уснул актер, который так и не дождался своей сцены. Из зрительного зала могут раздаваться разговоры по телефону. Это, конечно, некрасиво, но хорошего актера не отвлекает.
– К чему не готов дагестанский зритель?
– Перечислять можно долго. Взять хотя бы те же любовные сцены. Наш театр про это все знает, старается обходить эти моменты. А вот приезжие спектакли – они иногда сталкиваются с дикой реакцией. На каждом представлении оказываются люди, которые как бы не совсем театральная публика: пришли в первый раз, случайно заглянули, ну или знали, что будет что-то этакое, и специально купили билеты, потому что хотели отреагировать.
Спектакль «Тартюф».
Помню, я исполняла роль Снегурочки и ходила между рядами, общалась с детьми. За это время несколько раз услышала: «Снегурочка – харам!» Ну вы ж знали, что будет Снегурочка: это новогодняя сказка, а не «Три сестры». А значит, специально пришли и получили, что хотели. Следовательно, даже такой зритель остался доволен.
– Для зрителя театр начинается с вешалки, а для актера?
– Чуть раньше – у самого входа. Там актер снимает свои «грязные галоши» – то есть все свои проблемы, переживания и так далее. Их ни в коем случае нельзя заносить в театр. Джульетта не должна злиться на мужика, который отдавил тебе ногу в маршрутке.
– Актеры на сцене целуются по-настоящему?
– Где-то — да, где-то — нет, зависит от задачи, поставленной режиссером. А иногда, к сожалению, от желания актера. Он может сказать: «Не хочу. Не буду». Но это непрофессионально. Я сама на сцене пока не целовалась. И самой интересно: а как я это сделаю, если будет нужно по задумке режиссера.
Спектакль «Пять вечеров».
– Что хуже: недоиграть или переиграть?
– Зависит от жанра. Но чаще – переиграть. Если ты недоигрываешь, зритель может посчитать, что персонаж сам по себе не очень эмоциональный, сдержанный, — и ничего не заподозрит. Переигрывание считывается легче.
– Что хуже: не понравиться зрителю, режиссеру или себе?
– Зрителя сразу отметаем. Это не пренебрежительное отношение к аудитории. Актер выполняет задачи режиссера. И если не справляется, значит – плохой актер. Если он сделал все, о чем просил режиссер, а публика осталась недовольна – это конфликт режиссера и зрителя, актер здесь ни при чем. Если актер недоволен собой, чувствует, что мог бы отыграть лучше, но не отыграл – это очень неприятное чувство. Но его можно использовать в будущем на репетициях, чтобы подгонять себя и становиться лучше. Вердикт: хуже всего – не понравиться режиссеру.
– Самое неловкое, что может произойти на сцене…
– Тут долго можно перечислять. К примеру, у тебя сломается каблук. Главное — сделать вид, будто это именно то, что должно было произойти с твоей героиней. Вообще, хорошего актера сложно чем-то смутить – он не выйдет из образа, даже если его партнер по сцене загорится.
– Актер не согласен с режиссером. Как решается этот конфликт?
– Не мое дело спорить с режиссером. Я выполняю его задачи, даже если в чем-то не согласна. И, как правило, чуть позже, на пятом-десятом спектакле, понимаю: так вот что режиссер имел в виду, это действительно работает!
Спектакль «Васса Железнова».
– При подготовке к роли разговариваете (или ведете себя) в манере своего персонажа за пределами театра?
– Почти всегда. Чем ближе к премьере, тем больше от своего персонажа тащишь из театра в повседневную жизнь. Это не значит, что ты везде ходишь и прямо вся такая Ханума. Скорее, становишься чуть более скандальной или, к примеру, меланхоличнее – в зависимости от характера твоей героини.
– Что важнее: приготовить вкусный ужин для мужа или хорошо отыграть на сцене?
– Хорошо отыграть на сцене. У меня очень понимающий муж: он на меня не давит. Если я целый день была на работе, пришла домой и валюсь с ног – ну что с меня можно взять? Он знает: когда у меня есть время, я сделаю все, что нужно. Если такого понимания дома нет – пиши пропало. Те самые галоши будут становиться все грязнее и грязнее, их будет все сложнее оставлять у входа в театр. Во многом из-за этого я уже второй раз замужем. В первый раз я не столкнулась с таким пониманием.
– Каждый актер мечтает сыграть Гамлета. А актриса?
– В одном возрасте — Джульетту, в другом — Хануму. А насчет Гамлета… Думаю, актеры мечтают сыграть этого персонажа не потому, что это именно Гамлет, а потому, что это – центральный герой известнейшей пьесы. Получить главную роль – вот о чем все мечтают.
– Мечтают ли дагестанские актрисы о Бродвее?
– О Бродвее? Это ж далеко. К тому же язык учить нужно (смеется). Скорее о МХАТе.
Спектакль «Васса Железнова».
– Существует ли актерская ревность?
– Конечно. По жизни мы дружим, но, когда дело доходит до сцены, мы все становимся очень ревнивыми. Например, когда две актрисы претендуют на одну роль. Когда твой коллега получает роль в спектакле, а ты – нет. К счастью, глобальных масштабов эта ревность не принимает. Показывать ревность – непрофессионально. Профессионально – это становиться лучше. Видишь, что кто-то играет лучше? А ты поднапрягись, сосредоточься и перегони.
– С кем из вымышленных персонажей вам было бы интересно пообщаться?
– С любой героиней, которую я играла. Было бы интересно узнать, насколько точно я попала в образ. От самого строгого критика, так сказать.
– Вам предлагают сыграть в моноспектакле на любую тему. О чем бы он был?
– О чем-то женском, наверное. Об отношениях в переломный момент жизни. Но для этого необязательно играть в моноспектакле, можно и в обычном – не то чтобы тебе остальные действующие лица сильно помешают.
– Что вы категорически откажетесь сделать на сцене, даже если вас попросит об этом обладатель десяти премий «Тони»?
– Дело не только во мне, но и в нашем зрителе. Если у нас тут будут ходить голышом по сцене, такой спектакль не проживет до конца. Даже один показ. Но вообще нет ничего, о чем я могу сказать категорично: «Нет, я никогда этого не сделаю на сцене!»
Спектакль «Аладдин».
– Для хорошей игры нужно быть интересной личностью или личностью интересующейся?
– Если ты ничем не интересуешься, то интересным тебе тоже не стать. К тому же интересоваться окружающим миром и людьми – это неотъемлемая часть нашей профессии. Я бы даже сказала – наша обязанность как профессионалов.
– Искусственный интеллект может заменить кого-то в театре?
– Заменить – нет. Помочь в чем-то, обогатить постановку – да. Технологии уже и сейчас широко применяются в театрах по всему миру, и, думаю, их влияние в будущем будет расти (когда это уместно). Но театр – это человек прежде всего. И это не изменится.
– Какой образ лучше всего отображает истинный характер Динары Махачевой?
– Думаю, нет настолько скучного образа (смеется). А если серьезно, все люди настолько разные, если вглядеться, что такой персонаж действительно вряд ли найдется. И при этом что-то свое можно отыскать практически в каждом.
Руслан Бакидов
Читайте также «За Чехова и двор стреляю в упор»
Подписывайтесь на наш Telegram-канал и страницу во «Вконтакте».
