Дагестанский студент-актер – о своих ценностях
Шутки Чехова настолько вне пространства и времени, что их мог бы произносить даже Дарт Вейдер (если бы у него было чувство юмора). В этом убежден студент Дагестанского колледжа культуры и искусств Умар Бектемиров. А еще он верит, что дагестанские зрители морально готовы к постельным сценам (но при этом считает, что это хорошо, что в театр все-таки ходят не за ними), знает, кто из советских актеров отлично смотрелся бы в образе Бэтмена, и честно признает, что во время моноспектакля «Сны Гамлета» уснул сам.
«Преподаватель заставляет меня бегать, прыгать, отжиматься»
– В колледже вас учат работать с ролью по системе Станиславского. Что будет со студентом, который объявит, что будет готовиться к ролям по иной методике – скажем, по технике Иваны Чаббак? Его поджарят на медленном огне? Или сложат костер побольше?
– Когда приходишь и что-то объявляешь – с тебя будут спрашивать. Как где-то на районе за нетипичную прическу. Предпочел Станиславскому Чаббак – о’кей, твое право. Но придется доказать, что в твоем случае Чаббак действительно работает лучше.
– А в каких случаях студенту позволительно спорить с педагогом, как именно играть роль?
– Так мы всегда спорим. Предлагаем что-то, и педагог говорит: «Давай, показывай», – берет твои находки на заметку, а не выбрасывает в урну.
Но я вот что заметил: то, что педагог предлагал с самого начала, частенько оказывалось лучшим вариантом. Однако хорошо, что студенты приходят к этому методом проб и ошибок, а не сразу, поверив педагогу на слово.
Фото: Евгений Костин.
– Это правда, что своего персонажа необходимо полюбить, даже если он – тот еще подлюга?
– Не полюбишь – произойдет отторжение. Я поначалу постоянно с этим сталкивался. Некоторых своих героев я просто презирал из-за их характера или моральных качеств. С преподавателя, наверное, семь потов сошло, а с меня и того больше, прежде чем я наконец научился принимать своих персонажей, какими бы неприятными типами они ни казались при первом прочтении пьесы.
– При этом принято считать, что злодеев играть интереснее. Да и у зрителя они частенько вызывают больше интереса,чем положительный герой.
– С положительным героем такая маленькая проблема чисто для актера – за тебя уже многое сделал сам автор. Его биография и мотивы, как правило, лучше прописаны – тебе ничего особо лишнего и придумывать не приходится. А со злодеем приходится работать побольше – у тебя словно больше пространства для выражения. И давайте не будем забывать об очень простеньком, но действенном способе манипуляции зрительским вниманием – злодеи, как правило, просто выглядят интереснее. У них более запоминающаяся внешность, костюмы, грим. Это все тоже работает в их пользу.
– Глубокое погружение в образ – это очень хорошо, это сложная и кропотливая работа. А есть какие-то маленькие, приземленные хитрости, помогающие вжиться в образ?
– Есть, например, такая хитрость, называется«побегать по лестнице туда-сюда». Постоянно практикую.
– Объясни.
– Ну, вот сейчас мы готовим дипломную работу по пьесе Михаила Хейфеца «Рок-н-ролл на закате». Мой персонаж – мужчина далеко за сорок, не в лучшей физической, да и душевной форме – он устал от жизни, ему ничего не хочется… А я дикий, из меня энергия так и прет. Ну, педагог перед каждым прогоном и заставляет меня бегать по этажам, отжиматься, прыгать, приседать, чтобы я выдохся хотя бы на физическом уровне. Кажется со стороны: «Ну что за топорный метод». А он себя оправдывает.
Фото: Евгений Костин.
«Не хочет актер целоваться, ну и ладно»
– Насколько дагестанские актеры готовы показывать на сцене любовь? Во всех ее проявлениях. От «нежно подержаться за ручки» до страстных поцелуев и даже постельных сцен?
– Ну, постельных сцен я на сценах наших театров ни разу не видел. И насколько к такому готовы дагестанские актеры, сказать сложно. Думаю, это зависит от того, как долго актер во всем этом варится, насколько хорошо знает коллектив.Но даже если все факторы сойдутся, актер все равно может отказаться от подобной сцены. И вряд ли режиссер будет давить, он найдет выход. Не хочет актер целоваться, ну и ладно – всегда ведь можно как-то переиграть сцену, чтобы актеру было комфортно.
– То есть ты не считаешь минусом для актера, что есть что-то, чего он не сможет изобразить? Даже если, скажем, это просто поцелуй?
– Конечно, нет. У каждого человека есть свои ценности, убеждения, мало ли, по каким причинам актер не хочет целовать свою партнершу по сцене. Нельзя его за это списывать со счетов. Он все равно может оставаться блестящим актером.
– А дагестанский зритель морально готов к постельным сценам?
– Почему нет, конечно, готов. Но я скажу так: хорошо, что он идет в театр не за постельными сценами. Однако если постельная сцена там все-таки будет, и будет она показана красиво, как искусство, а не как что-то вульгарное и пошлое, – так все аплодировать будут. Это качественная работа и актера, и режиссера, и ее оценят хоть в Дагестане, хоть на Бродвее. А если кто-то и решит поднять вокруг этого шумиху, так это люди, которые к театру никакого отношения не имеют.
Фото: Евгений Костин.
Чехов и «Звездные войны»
– Как относишься к авторскому прочтению классики?
– Ну, за Чехова и двор стреляю в упор. Классика прошла проверку временем, зачем пытаться внести туда что-то свое, какие-то новые элементы? Там и так каждый элемент на своем месте. Чем гениален Чехов? Да возьмите его шутки, какие-то ситуации из его произведений и вставьте их, скажем, в «Звездные войны»… Они даже там работать будут! Они словно вне пространства и времени.
– Раз так, то почему бы не поместить «Три сестры» в космический антураж?
– Ну а зачем? Я все-таки за классическое прочтение.
– Почему принято считать, что каждый актер мечтает сыграть Гамлета?
– Не знаю, как это все работает, но мне кажется, вообще у каждого актера есть своя история, связанная с Гамлетом. Когда мы только поступили в колледж, всем курсом пошли по театрам. И одна из первых пьес, на которую мы попали, оказался моноспектакль «Сны Гамлета»…В котором играл албанский актер, и читал он что-то на албанском языке. Мы вообще ничего не понимали. И пока албанский актер очень сильно старался – туда-сюда метался по сцене, бегал, прыгал, – я успел поспать. Просыпаюсь – он все еще что-то говорит по-албански, а у моих однокурсников прям глаза горят. Все такие: «Вау! Как это круто! Хоть ничего и непонятно». Оказывается, все это время можно было надеть наушники, и в них весь текст переводили на русский… Но мы-то неопытные, ничего не знали.
Прикол в том, что мои однокурсники, восхитившиеся выступлением, просто ушли домой. А я, аутсайдер, который проспал большую часть спектакля, отправился за кулисы общаться с актером.
Фото: Евгений Костин.
– Рассказал, какие сны на тебя навеяли «Сны Гамлета»?
– Ну нет, я сказал, что мне очень понравилось. На русском. Он что-то ответил на албанском. Мы оба улыбались. Для меня это была самая захватывающая часть всего представления. А по поводу исполнения роли Гамлета – я думаю, об этом не столько мечтают, сколько считают необходимым, что ли. Что это вот такая вершина, которую необходимо покорить. И тогда актер сможет про себя сказать: «Да, я это сделал!»
– Нынче популярны кинокомиксы, и на «вот-воте» премьера очередного «Бэтмена», где роль Темного рыцаря исполняет новый актер – в этот раз Роберт Паттинсон. Кого из советских актеров ты хотел бы увидеть в этом образе?
– Хотелось бы увидеть молодого Юрия Никулина. Никулин – это гигант, который потянет любой образ.
– Но я не припомню его суровым, внушающим страх. Каким, по идее, и должен быть Бэтмен.
– Оттого интереснее.
– Никулин играл в цирке. Причем в образе клоуна. Так, может, ему бы больше подошел образ архиврага Бэтмена – Джокера?
– А вот Джокера хотел бы сыграть я. Особенно такого, какой был показан в фильме 2019-го года с Хоакином Фениксом. Это ж такая давящая, пугающая трагедия одинокого человека. К тому же мне постоянно говорят: «Умар, ты такой эксцентричный, такой энергичный и шумный, сбавь обороты». А образ Джокера помог бы мне эти обороты, напротив, довинтить до упора.
Руслан Бакидов
Читайте также Золотая молодежь
