Зачем режиссеру старое кино?
Вы могли видеть его в многочисленных российских сериалах, но даже не догадываться, что он — дагестанец. Так ловко он играет человека любой национальности. Театралы наверняка не раз посещали спектакли с его искрометными ролями. На одном из киносайтов о нем оставлен такой комментарий: «Молодец! Красавец в профессиональном плане». Добавлять словесные штрихи к портрету этого человека можно долго. Почему он предпочел театр боксу, из-за чего не смотрит современные фильмы, чем наши театры лучше московских — об этом и о многом разном интересном поведал актер театра и кино, режиссер, неустанный трудоголик Магомед Сурхатилов.
— Я мечтал стать спортсменом, усиленно занимался боксом. У меня не было особых склонностей к артистической профессии, меня никогда не тянуло в театр. Но старший брат Ахмед с детства увлекался танцами, пластикой. В 1974 году он поступил во ВГИК. С ним, кстати, параллельно учился известный наш драматург Шапи Казиев. А уже на следующий год я решил поступать в театральное училище им. Щепкина. С этого все началось. Меня затянуло, и я стал более углубленно заниматься профессией, ходил в разные театры, театральные вузы, смотрел, как там преподают актерское мастерство. Потом окончил высшие театральные режиссерские курсы в Москве. Руководит там главный режиссер Центрального академического театра российской армии Борис Афанасьевич Морозов, народный артист России, очень серьезный режиссер.
— То есть я бы мог сейчас делать интервью со спортсменом Магомедом Сурхатиловым? Не жалко, что оставили спорт?
— Не жалею, тем более что я продолжал заниматься спортом, но уже для себя. Ходил в секции, поддерживал форму.
В Москве работал в 14 театрах. Но сейчас маме 93 года, ее одну нельзя оставлять. И я покинул Москву, приехал сюда. Здесь работаю в Русском театре как актер, в Аварском — как режиссер, поставил спектакль «Предок» по Шапи Казиеву, у лакцев поставил Вампилова «Провинциальные анекдоты».
— В Русском театре с успехом шла комедия «Номер 13». Я сам на ней был и могу подтвердить, что не то что яблоку, волосинке негде было упасть.
— Это наделавшая много шуму в свое время пьеса, которую взял Мавлет Даниялович (Скандарбек Тулпаров — главный режиссер Русского театра). Не всякий театр берется ставить ее, это такой жанр, где легко уйти в наигрыш, чуть перебор — и теряется весь смысл, вся структура, вся режиссерская работа. Это пьеса на грани фола. Мне очень понравился мой персонаж. Это крупный чиновник, который, пользуясь собственным положением, делает свои темные делишки. Таких людей мы знаем — которые много говорят, мало делают. Пьеса веселая, легкая, отвлекающая зрителя от проблем, расслабляющая. Она может чему-то научить, заставить задуматься над какими-то вещами. Есть люди, которые по два-три раза ее смотрели. Спектакль сейчас на хорошем уровне, но главное — не расслабляться, не превращать его в КВН, в «Камеди клаб» в плохом смысле. Если актеры будут держать ту схему, которую указал режиссер, то спектакль продолжит идти с успехом.
— Насчет режиссерских схем. Вы, как актер, предпочитаете жесткие рамки или свободу творчества?
— Естественно, нужно выполнять указания режиссера. Но я не приемлю жестких рамок. Когда ставлю спектакль, люблю импровизировать, люблю, когда актеры импровизируют в рамках замысла режиссера и в рамках жанра. Актерам надо доверять, нужно давать больше свободы, чтобы их не зажимало, особенно это касается молодых актеров, которые только-только окончили вуз. Если таких зажимать с самого начала, то из них ничего путного не выйдет.
— В каких еще спектаклях в Русском театре вы задействованы? Какие можете отметить?
— В Русском театре я сейчас занят только в двух спектаклях: «Номер 13» и «Смеется ли Чехов». В последнем играю Смирнова, взбалмошного типа, который приходит за долгом, а в итоге женится на вдове. Это очень интересный спектакль в плане постановки, в нем одновременно происходят две разные истории. Очень сложно и очень интересно. В Москве я рассказал Борису Афанасьевичу Морозову об этом спектакле. Показал ему отрывок. И он был поражен: где-то в провинции, в Дагестане, идут на такие эксперименты!
— Если бы вы сами составляли репертуар, какие спектакли в него включили?
— Шекспира, конечно. Хотелось бы западную классику поставить — Мольера, Гольдони. Русскую классику. Например, Островского — «Грозу», «Лес». Для разнообразия можно какие-то одноактные пьесы.
— Какими навыками должен обладать актер?
— Актер должен владеть своим телом, пластикой, уметь танцевать, петь, стихи читать. Он должен уметь сразу, мгновенно переходить из одного состояния в другое, из одного жанра в другой. У него должны быть какие-то акробатические умения. Актер должен над собой работать. Если я какое-то время не работаю в театре, то дома всегда над собой веду работу, просто беру пьесу и начинаю играть за всех персонажей. Это повышает уровень актера.
— С такой самодисциплиной, наверное, роли даются очень легко. Но все же была ли у вас такая роль, над которой вы попотели, чтобы сыграть?
— В сериале «Институт благородных девиц» у меня была роль хозяина восточной лавки Мустафы. Этот сериал снимали несколько режиссеров. Ты готовишься к роли, на следующий день приходит другой режиссер и на твоих глазах меняет сценарий, дает тебе совсем другой текст и 15 минут на подготовку, за которые ты должен выучить три-четыре листа. Вот там я немного помучился. А так мне никакого труда никогда не составляло войти в образ. Я всегда готов.
— Вот и заговорили про кино. Как проходила работа над ролью в фильме «Салам Масква» — самом нашумевшем фильме из тех, в которых вы снимались?
— Ничего сложного не было. Очень сочно, интересно выписан мой герой Гаджи Гаджиев. На эту роль пробовалось немало актеров, но с первого же дубля на кастинге режиссер увидел во мне того самого персонажа, который описан. Кинофестивалем «Ника» персонаж был оценен в десять баллов по десятибалльной шкале. И по сценарию моего актера должны были убить, но руководство Первого канала решило оставить его в живых с намеком на продолжение.
— Где вам комфортнее работать — в кино или театре? И в чем отличия между ними?
— В разной подаче роли. Если в кино ты будешь играть, как в театре, — на экране будет выглядеть смешно. Когда ты играешь в театре, все делаешь немного преувеличеннее. Закон театра этого требует. В кино же нужно играть как можно проще, потому что экран и без того увеличивает твою реакцию, твои глаза, твою мимику. Если ты еще усилишь это, то появится фальшь.
А интересно работать и там, и там.
— За киноновинками следите? Есть что-то, что можете отметить?
— Стараюсь смотреть старые фильмы. Мне они больше по душе. Не особо слежу за киноновинками. Просто потому, что нет времени. Я сейчас работаю над тремя спектаклями. Параллельно пишу рассказы, повести. Конечно, интересуюсь, какие кинофестивали проходят, какой фильм какой приз взял.
— Почему отдаете предпочтение старым фильмам?
— Современное кино — продюсерское, где главный человек — продюсер, тот, кто вкладывает деньги. Режиссер на втором плане, он зависим от человека, который дает деньги. Так как это продюсерское кино, режиссер делает то, что ему говорят, — в подборе актеров, оператора, в сроках исполнения. Продюсеру важнее быстрее вернуть вложенные в фильм деньги.
Не все современные картины плохие, но из десяти только две-три можно смотреть.
— Если бы у вас была возможность и условия снять что-то свое, о чем было бы ваше кино?
— Есть такой сериал — «Сваты». Добрый, хороший. Я бы сделал что-то типа этого. Короткие разнонациональные истории. Например, случилась какая-то история в Табасаране или каком-нибудь аварском селе, кумыкском. Снял бы такие короткометражки, чтобы смеяться не над людьми, не над нацией, а над ситуацией. Или же что-нибудь о нашей молодежи.
Ислам Ахмедов
