Мы уже представляли в «МД» психолога и писателя Екатерину Мурашову из Санкт-Петербурга. С её именем связаны прекрасные мгновения «Тарки-Тау 2014». По возвращении домой Екатерина опубликовала свои впечатления о поездке и встречах в журнале «Сноб».
Сейте хоть что-нибудь. Только не вражду. Если говоришь, пишешь, сеешь гадости про человека, страну, народ, только они и взойдут потом. Что бы ты там про себя ни думал — обличаешь, защищаешь правду, открываешь кому-то глаза, восстанавливаешь справедливость, сражаешься за правильную веру, правильные идеалы и т. д., все равно закон мира суров и прямолинеен: сеешь гадости, именно они и всходят, удивляйся потом, не удивляйся. И заслуги твои соответственно этому, чем бы ты там себя ни навоображал в своей воодушевленной павианьей агрессивности.
Разрушить — можно (бывает и такая эволюционная необходимость, кто бы спорил, без биологизаторства, на человеческий лад об этом очень внятно русские теоретики террора писали в начале 20 века. Но и они говорили: если сложилось так, что ты — орудие разрушения отжившего, то злобствование к этому отжившему тебе и другим не помощник, а помеха). Построить — нельзя. Это всегда по другому ведомству. Каждый для себя выбирает, конечно.
И наоборот, разумеется: сеешь свет, и — взойдет солнце.
Кавказ — душистые специи, острая пряность в общей евразийской (да и мировой теперь уж) этнической кастрюле. Не случайно у них такая кухня, ибо наш мир насквозь метафоричен — успевай читать. Каши из Кавказа не сваришь (пытались неоднократно, не получилось — сопротивляется), но без него общее мировое блюдо покажется, пожалуй, пресноватым.
Книжная ярмарка «Тарки-Тау», Дагестан, Махачкала и окрестности. Тарки-Тау – это, вообще-то, гора.
Ярмарка проводится третий год. Иногда создается впечатление, что все ее многоцветье создано волей и держится на душевных силах всего одного седого человека с большими умными глазами — художника и журналиста Марата Гаджиева. Но это не так. Ему многие помогают. Можно даже сказать — народ. Я это сама видела.
Бумажная книга теперь уже, наверное, не источник знания (источник теперь инет), она — культурологический и коммуникационный артефакт. В отличие от файла, передающегося по проводам (или по блютузу), ее можно передать из рук в руки, коснувшись при этом руки другого, или вместе склониться над раскрытой страницей, смешав дыхание.
Поговорить об умном, это обязательно (тема — Писатель, издатель, читатель — путь кого-то из них куда-то, точно не помню), все важно и красиво, как настоящее, но где-то над столом витает, витает чеширская улыбка, почему мне всегда мнилось в этом коте что-то кавказское? Сейчас, сейчас…
Природа, да. На берегу Каспийского моря очень много скал, похожих на зверей. Или это только я, подсознательно тоскуя по своему зоологическому прошлому, так вижу? Но судите сами. Видите в левой части упавшего в прибой орла, а в правой — лежащего и глядящего на горизонт львенка?
Многие московские издательства собирались приехать в Махачкалу. В последний момент — ну, что-то не сложилось. Испугались? Приехали – «Самокат» и «Априори».
Есть наблюдение: если в начале индийского фильма на стене висит ружье, в конце фильма оно обязательно станцует. Здесь, кажется, все сразу — и выстрелит, и станцует. Порядок — как сложится.
На улицах — патрули с автоматами. Оружие держат так, что видно: готовы стрелять в любую секунду, как киногерои. Спектакль аварского театра — люди пришли семьями, с детьми, радуются встрече, смеются, вокруг — автоматчики. На берегу — воскресный рынок, его тоже охраняют, — скопление людей, опасно. Солнце, море, ковры, фрукты, автоматы, горный мед, золото листвы, над всем — Газманов: «Москва, звонят колокола!» Вооруженные мальчишки не выдерживают и, не выпуская автоматов из рук, подпевают и вовсю пританцовывают…
В гостинице, еще где-то висят листки – «разыскиваются». Пара характерных фотографий с бородами, а остальные — боже ж ты мой, глазастые молодые парни, ушедшие в леса за тем, что показалось правдой и свободой… Половина фотографий перечеркнута аккуратным крестом — нашлись? Убили?
Одежда у женщин — от совершенно светской до совсем закрытой, мусульманской. От чего зависит? От семьи? Отвечают: нет, не обязательно, может «закрыться» совсем светская девушка.
Все здесь, в мешочке со специями. Прямой дорогой к декабризму, из искры возгорится пламя, Пушкин, да. Есть даже гора с его профилем, и вообще.
Сама ярмарка — пространство многоуровневой коммуникации. Поют, танцуют, очень много встреч. Тепло. Выколупывает холодную балтийскую душу из привычной раковины. В какой-то момент я пыталась танцевать лезгинку, абсолютно трезвая — кто, знающий меня, поверит? Кавказское гостеприимство, да. Днями на «Снобе» видела (синхронизм по Юнгу, но сейчас не могу найти) — в материале Полины Санаевой ссылку на материал, где описание, как молодой художник путешествовал по Дагестану в тридцатые годы. С точки зрения гостеприимства — все также, есть вечные добрые вещи, это утешает в жизненных ненастьях.
История, да. В Дербенте (2000 лет, едва ли не самый старый город России) — копай в любом дворе, культурный слой — девять метров. Смотришь на поросшие мхом, полустертые узоры на могильных камнях — прикасаешься пальцами к чьей-то давно минувшей жизни — что, как они думали, чувствовали, на что надеялись?
Но что века… Пришла в парк над морем сразу после рассвета. На набережной, тяжело опершись на парапет, стоит грузная пожилая женщина во всем черном — платок, туфли, чулки, юбка, кофта… Смотрит на море. Что привело ее сюда в этот час? Я думаю, неэтично, любопытно: вот бы влезть к ней в голову, на одну только минуту, почувствовать, понять, как она осознает свою длинную дагестанскую жизнь, перелившуюся из двадцатого в двадцать первый век…
Есть молодежь. Я с ними много встречалась — школьники, студенты, молодые родители.
Открытые глаза, интерес и уважение к человеку перед ними, желают слушать и слышать. Хотящие знать. Основное (как у всех и везде) — поиск своего собственного места в мире. Второе — единство и многообразие — где же, если не в Дагестане? Очень точно откликаются на шутку, иронию (только что вот у меня в блоге обсуждали, что мою иронию не все читают, даже я сама порой сомневаюсь :)), а эти дети, смотрите, как хорошо смеются…
Про любовь. Всем важно, в традиционных обществах особо. Девочка робко поднимает руку: — Скажите, а у вас была история любви?
Я чувствую, что спустить на тормозах — неправильно. Отвечаю: да. Рассказываю про летчика-испытателя, в которого была влюблена в 17 лет. История смешная и трогательная. Дети активно сопереживают, потом еще минуту сидят молча. Потом еще более робко поднимает руку мальчик на галерке:
— Скажите, пожалуйста, а ваш муж знает про летчика?
Присутствующие на встрече учителя сползают под столы от сложной гаммы чувств. Дагестанские дети серьезны. А что такого — важный вопрос.
В уютной гостиной Дагестанского филиала РФК после закрытия ярмарки писатель и литературовед Мариэтта Чудакова и остальные собравшиеся исполняют песню «Слушай, товарищ, война началася, бросай свое дело, в поход собирайся…» На гитаре играет издатель, историк по русскому зарубежью. Потом женщины в платках из горного аула будут петь про Кавказ — как он прекрасен. Кто бы сомневался.
Всем спасибо. Красивый край, красивые люди, важная часть мироздания. Есть проблемы? Ну разумеется. Но тех, кто сеет свет, всегда больше. И именно поэтому каждый день восходит солнце.
Екатерина Мурашова
