|
Очередное заседание клуба авторской песни «Порт-Петровская гавань» в Национальной библиотеке прошло под знаком Высоцкого. |
Так незаметно и я стал завсегдатаем этого многолетнего общества. Вроде как для работы, для вас, читатель, стараюсь. Но что-то тут другое, больше, чем профессиональное любопытство, ведёт меня к библиотеке.
О Владимире Семёновиче сказать или лучше послушать других, знающих. А в субботу и совсем юные читали его стихи. И, надо отметить, умеют читать.
И я заново прочитываю многое, что казалось понятным.
Муса Асельдерович Гаджиев, организатор клуба, всегда готовит специальные программки для «порт-петровцев» – это познавательно и для архива важно. Но это лишь закладка в книжке, которую хочется листать и листать. Так и с Высоцким.
Я — на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою ви-и-и-шня…
Именно так, растягивая гласные, в цыганской широкой пляске махнуть на жизнь. Что за вишня? Почему сердце барда не принимает такую красоту, умиротворение:
Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще…
Все не так, как надо!
Мне видится не вишня, а кровь, народный бунт, пугачёвщина. Да, расплата, как известно, наступает. Но одно дело всенародные бунты, другое — бунт личности. И Высоцкий ждал своей расплаты. Можно сказать, что он приближал её лихорадочно:
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги — лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той —
Плаха с топорами.
Перекличка с Пугачёвым для Мусы Асельдеровича очевидна, поскольку написание песни по времени сходится со спектаклем «Пугачёв» (С. Есенин), поставленным Юрием Любимовым и Валерием Раевским в Театре на Таганке. Высоцкий играл в нём роль Хлопуши. В фойе театра зрителей встречали два огромных, как бы занесённых над головой топора. На полу разлитая кровь убиенных. Через год страна была вовлечена в события в Праге. Вот вам и параллель, вот она ВИШНЯ!
Монолог Хлопуши на встрече должен был прозвучать в записи, но случилась интересная накладка. Запись затерялась в архиве у ведущего. Он начал читать монолог по памяти… Но целиком мы его услышали из уст школьницы, пианистки Каримат:
Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Я три дня и три ночи искал ваш умёт,
Тучи с севера сыпались каменной грудой.
Слава ему! Пусть он даже не Петр!
Чернь его любит за буйство и удаль.
Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
В солонце рыл глазами удачу,
Ветер волосы мои, как солому, трепал
И цепами дождя обмолачивал.
Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
Эту голову с шеи сшибить нелегко.
Оренбургская заря красношерстной верблюдицей
Рассветное роняла мне в рот молоко.
И холодное корявое вымя сквозь тьму
Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Высоцкий и Есенин пересеклись в «Пугачёве», и эта точка становится доминантой культового спектакля. Простите, после этого отрывка хотелось поставить точку. Но именно в этот момент я ощутил, насколько схожи эти две личности трагическими судьбами, уровнем поэзии и отношением к жизни. И васильки с синью перекликаются.
<Высоцкий. Моя цыганская> А в чистом поле васильки.
<Есенин. Гой ты, Русь, моя родная…> Только синь сосёт глаза.
Марат Гаджиев
