Я шла к ней внутренне подготовленная. Я буквально приказывала себе: «Никаких слез, соплей и стенаний! Она такая же, как все, такая, как остальные девочки!»
Я шла к ней, уже имея опыт общения с такой, как она. Та встреча потрясла меня. Узнав, что есть в Кизилюрте девятилетний мальчик, знавший наизусть Коран, я проявила журналистское и человеческое любопытство и пошла к нему. Дверь открыла красивая молодая женщина с грустными глазами. Ну и что тут особенного? Мало ли матерей с печальными глазами. Меня оставили в зале, а в соседней комнате шептались.
Что тут удивительного? Новый человек явился, надо его принять должным образом. Вот и шепчутся.
Я села на диван и стала рассматривать обстановку.
И тут на руках занесли худющего мальчишку с огромными глазами, один глаз косил. Я похолодела и молча уставилась на знатока Корана.
Молчание длилось довольно долго, потому что я не знала, как себя вести в подобном случае. Молчали женщина и девушка — сестра мальчика.
Он заговорил первым.
— Вы неправильно на меня смотрите, — спокойно и твердо произнес он.
— Как я смотрю? – голос мой предательски дрогнул.
— Вы на меня смотрите как на больного, вы на меня смотрите с жалостью, а меня не надо жалеть. Меня надо воспринимать так же, как и остальных мальчишек. Меня Аллах создал таким, он проверяет не мое больное тело, он проверяет мой дух. Если я ему покажу, что сержусь на него за то, что он создал меня таким, или стану проклинать маму, которая родила меня таким, или стану ненавидеть врача, который неправильно принял роды у моей мамы, значит, я буду гневить Всевышнего. Он творец. Он решил, что я должен жить таким, и жить счастливо, весело и без проклятий. Мой язык не должен произносить нехорошие слова, и не только язык, я даже не смею думать о ком-либо плохо. Ведь Аллах всё слышит и всё видит.
Я по-своему счастлив: у меня прекрасные и добрые родители, они меня балуют и любят, у меня красивая и умная сестра, она учится в университете и поступила туда без денег. Ко мне ходит учительница, она меня любит и учит меня, как обыкновенного ученика, даже ругает иногда. На Новый год она привела ко мне одноклассников, и мы очень весело провели время. Теперь у меня два друга, я постоянно с ними болтаю по телефону. Хотите, я им позвоню, и вы сами с ними поговорите, и они вам расскажут о нашей дружбе.
Я уже здорово разбираюсь в компьютере, занимаюсь гимнастикой. Скоро папа отвезет меня в Саратов, мне в больнице сделают операцию, и я смогу заняться спортом. А Коран я выучил наизусть потому, что мне там все понятно и слова сами ложатся на душу. Ведь и в Библии написано, что уныние – тяжкий грех.
Итак, я шла к Ольге Федоровой, такой же девочке, у которой диагноз: церебральный паралич. И приказывала себе: «Не реветь!!!»
Я пришла к ним без приглашения. Мне открыла дверь мама Ольги — светловолосая красивая женщина с очень печальными глазами и немного напуганная. При моем появлении она смутилась и испугалась, чего не скажешь о пятнадцатилетней хрупкой Ольге, которая встретила меня будто родную. Болтала без умолку. Рассказывала о своей жизни так, словно она завоевала весь мир, и он принадлежит ей целиком и полностью. Рядом с ней на диване лежала книга «Энциклопедия для принцесс».
— Кто купил тебе эту прекрасную книгу?
— Папа. Он меня очень любит и считает меня настоящей принцессой.
Ольга может рассуждать обо всем. У нее на всё свой взгляд. И он отличается от тех мальчишек и девчонок, которых мы считаем нормальными, здоровыми. Ольга ведет меня к компьютеру и начинает показывать фотографии и видеосюжет о школе-интернате, который она посещает.
Вот она на сцене, такие же, как она, девочки в длинных шикарных платьях играют в спектакле «Снежная королева». Под длинными юбками не видны их больные и слабые ноги. Юные актрисы выглядят обычными.
Вот на уроке физкультуры. Ноги у многих настолько слабые, что им приходится играть в футбол на руках. Вот кадры городских соревнований. Я не могу спокойно смотреть, как тяжело они бегут. Многим не хватает сил добежать до финиша, и они ползут по-пластунски, а некоторые на четвереньках, всё же они ползут и доползают до финиша, а потом, счастливые, получают из рук улыбающегося директора грамоты. И радуются так, что нам, здоровым, этого просто не понять.
Я не могу на все эти мучения смотреть без содрогания и просто бегу в ванную, сдерживая рыдания. Включаю кран, мощная струя заглушает мои всхлипы. «Не реви!» — приказываю себе. И сама же отвечаю: «Я не реву, я просто плачу». Заплакать мне не сложно, мне остановиться тяжело. Кого я жалею? Всех, и себя в том числе.
Что я могу? Могу отвезти в тот интернат детские книги. Каждому ребенку по книге. Я могу снять о них фильм, и я сняла.
Ольга умеет все: любить, радоваться жизни, пусть даже такой, она не умеет только завидовать. Лишь раз она испытала это нехорошее чувство, да и то на несколько секунд, и теперь стыдится этого. А дело было так: её подруга, тоже из интерната, пригласила Ольгу в гости и стала показывать, в каких прекрасных условиях она живет: бассейн, навороченный компьютер, сотовый, деликатесы, одежда дорогая. Ольга от увиденного покрылась завистью, а потом подумала хорошенько и сделала вывод: она счастливее подруги в несколько раз. Самое важное, что у нее есть и папа, и мама, а у подруги богатого отца убили, Ольга худо-бедно сама может ходить, а подруга передвигается только в инвалидной коляске. У Ольги много талантов: она и поет, и шьет, и готовит, и рисует, и играет на сцене, знает много стихов. Она искренне уверена, что стихи знают и читают только интеллигентные люди. А завидовать нехорошо, ведь у каждого своя судьба.
Я спросила Ольгу: «Скажи мне, какая у тебя мечта, и я отвечу, кто ты». Ольга, почти не задумываясь, стараясь говорить бодрым голосом, ответила: «Я почти каждую ночь вижу сон, будто у меня есть волшебная палочка, и на линейке я подхожу к каждому больному ребенку, дотрагиваюсь до него палочкой, и он выздоравливает».
Господи, если бы у меня была такая палочка!
Господь, к сожалению, не всем дает здоровье… А жить-то надо!
Вера Львова
