Каково быть главным «хай-ваном» дагестанской рок-музыки
Дагестанская рок-группа The High one – коллектив весьма специфичный. Начать хотя бы с того, что в ее состав входят два человека и ноутбук. Руслан Магомедов (человек) однажды чуть было не зафиксировал на камеру «официальную отмену «Судного дня»». А Гамид Рустамов (тоже не ноутбук) взял первый урок игры на гитаре по домашнему телефону. А еще The High one – музыкальная альтернатива автору «Игры престолов» Джорджу Мартину. Эту часть мы объяснять не будем. Узнаете всё из текста.
«Ты че, брат, здесь таких людей нет» (История Руслана)
Две. Столько струн было у первой гитары Руслана. «Самое то!» – заценил бы Паганини. Но повторять успех гениального скрипача Руслан не собирался. Тем более на занятие музыкальным творчеством его вдохновил другой человек – Фаррух Булсара из загадочного Каменного города (вы точно знаете его по роскошным усам, божественному голосу и псевдониму Фредди Меркьюри). Музыкальный инструмент крайне потрепанного вида одолжил Руслану его знакомый. Вручая гитару неопытному восьмиклашке, он несильно переживал за свое имущество: нанести еще больший урон такому инструменту мог разве что атомный взрыв.
Руслан пытался реанимировать гитару, натягивая то леску, то проволоку взамен отсутствующих струн. Получалось не очень, но юного музыканта это не останавливало. Ведь рядом с ним уже были единомышленники (пара ребят из класса), как и он, мечтающие сколотить рок-группу. Заковыристое название – «Магдрид» – у коллектива уже было (его собрали из первых букв имен и фамилий участников будущей группы).
Правда, дальше названия дело так и не дошло. Но «варился» Руслан все равно в подходящей среде. В школе, где он учился, музыкальная культура была на довольно высоком уровне. А традиционно враждующие группировки рокеров и рэперов даже не очень часто откусывали друг другу носы и уши. Вместо этого они спокойно тусили в своих «группах по интересам», внутри которых обменивались кассетами, дисками и журналами. А самые талантливые и настырные даже пробивались на сцену. Школьную, естественно. Надо понимать – в те времена Руслан жил в Узбекистане.
А вот при переезде в Дагестан его ждал неприятный сюрприз. Оказавшись в своем новом махачкалинском десятом классе, он поинтересовался, где в Махачкале можно найти рокеров. И получил ответ: «Ты чё, брат, здесь таких людей нет».
К счастью, благодаря двоюродной сестре Руслан вскоре выяснил, что «такие люди» в Махачкале все же имеются и каждое воскресенье собираются в ЦУМе.
Руслан Магомедов.
– Я быстро нашел с ними общий язык, и на долгое время они стали моими единственными друзьями, – вспоминает Руслан. – Такие «друзья по воскресеньям». В этой компании я познакомился с парнем по имени Рустам, он уже играл в рок-группе. Я сказал, что хотел бы к ним присоединиться. Вот только еще один гитарист им был не нужен.
Группа срочно нуждалась в барабанщике. И Руслан, недолго думая, отрекся от струн в пользу ударных.
– Меня познакомили с барабанщиком махачкалинской рок-группы «Масштаб», – рассказывает Руслан, – он показал несколько уроков, постановку рук и так далее. Я пришел домой и собрал свою первую «барабанную установку» – из стульев. Тут стул, там стул – все это повторяло реальную расстановку ударных. Настоящих барабанных палочек у меня тоже не было – я выпиливал их из старых детских кроваток. Если помните, перегородки у таких кроваток состояли из деревяшек, которые действительно напоминали барабанные палочки. Нужно было только напильником их чуть-чуть округлить. Я включал «Нирвану» или «Металлику» и под них играл, барабаня по своей самодельной установке. И такие репетиции дали свой эффект. Когда у меня появились настоящие барабаны, я понимал, куда и как бить.
Так Руслан оказался в группе «Судный день». Репетировали ребята в ДГУ, в здании юрфака. Однажды их позвали представить университет на фестивале «Союз талантов России» в Адлере.
– Нам сказали, что мы будем выступать в номинации «Рок-группа», – вспоминает Руслан, – и чуть-чуть обманули. Рок-групп на фестивале вообще не было. В итоге мы выступали в номинации «Вокал». А играли мы довольно тяжелую музыку, и у нашего вокалиста был мощный, весьма специфический голос. Там родители стали выводить детей из зала, когда мы заиграли. По итогу фестиваля нам дали грамоту «за экстравагантность». Мы на следующий год решили: давайте какую-нибудь акустическую фигню сыграем, лишь бы нас все-таки послушали и продолжили приглашать. Вот только следующего приглашения мы так и не дождались.
«Судный день» просуществовал с 2004-го по 2008-й. По словам Руслана, в 2010-м ребята решили собраться в последний раз, чтобы дать прощальный концерт и окончательно завязать с музыкой:
– После этого выступления у меня появилось желание взять барабанную установку, колонки, гитары, отвезти в Тарки и сжечь это все на камеру. Такой последний символичный жест: мол, смотрите, мы завязываем с музыкой.
И эту акцию можно было бы смело прокомментировать словами: «Судного дня» больше не будет. Мы его официально отменяем».
– И мы почти это сделали. Но барабанная установка была заперта в помещении у одного нашего знакомого. Он постоянно где-то забывал ключ, все это затянулось, один из участников группы уже уехал в Москву, а без него эта акция потеряла смысл. Ну и хорошо, что не получилось. Сожги я тогда барабаны, точно бы завязал с музыкой.
А так Руслан еще продолжил выступать в различных коллективах: «Славные парни», «Шематикс», LastExit, Sorrowful Temple Gates… И с некоторыми из них он играет до сих пор. Но с 2017-го Руслан крепко ассоциируется у любителей дагестанского рока с другой группой. Именно в том году из Москвы в Махачкалу вернулся его старый приятель Гамид. И предложил поучаствовать в небольшой музыкальной авантюре – создать полноценную группу всего из двух музыкантов.
«Ну а чё бы нет?» – решил Руслан.
…и стадион скандирует: «Хай-ван!» (История Гамида)
С первой гитарой Гамиду повезло значительно больше, чем Руслану:
– Ее подарила мне мама, в классе девятом. Я взял ее в руки и чувствую – меня аж колбасит от возбуждения.
В тот же вечер Гамид позвонил знакомому, который уже владел искусством игры на гитаре, и потребовал: учи. Прямо сейчас. По телефону. Эта просьба не показалась человеку на другом конце провода странной, и он действительно наиграл что-то из «Нирваны» в телефонную трубку, а потом объяснил, что нужно делать со струнами, чтобы получилось примерно так же.
С этого момента Гамид начал репетировать каждый день – до боли в пальцах. А однажды он взял да и переключился на барабаны. В его мозгу словно вспыхнула молния: «А чего это я тут бренчу? Я же барабанщик!»
– Это произошло, когда мы с одноклассниками наигрывали «Нирвану» – Smells Like Teen Spirit. Я неожиданно для себя отбарабанил на табуретке часть мелодии. И все: загорелся идеей приобрести установку. Вот только где ее достать? Я вообще думал, что ее собирают из национальных барабанов. Но меня в этом быстро переубедили.
И Гамиду пришлось действовать по старой как мир схеме – собирать установку из того, что окажется под рукой. Под рукой оказались стулья, книги и кастрюлька. А вместо барабанных палочек – отвертка и линейка.
Со временем Гамид все же обзавелся полноценной установкой, и тут, как говорится, всё и завертелось. Он начал играть в разных дагестанских рок-группах, иногда успевая за один фестиваль или концерт отбарабанить в нескольких коллективах.
– Гитаристов-то полно, – объясняет Гамид, – а барабанщики всегда в дефиците. И так не только в Дагестане, а по всей России, да и по всему миру.
На одном из таких фестивалей Гамид и познакомился со своим будущим партнером по группе Русланом.
– Я даже предложил Русику такую идею, чисто по приколу: собрать собственную рок-группу. По приколу, потому что мы, барабанщики, беремся за другие музыкальные инструменты, а на барабаны сажаем какого-нибудь левого чувака.
Руслан эту идею поддержал, но до ее воплощения в слегка измененном виде оставалось еще много лет. Хотя название High one появилось примерно тогда же (а потом к нему присоединился и артикль The). Главным музыкальным партнером Гамида в то время был его друг по имени Хизри – группа, в которой они играли до этого, распалась, и они решили, что пока будут выступать вдвоем.
– Название пришло как-то само собой, – вспоминает Гамид. – Мне захотелось использовать английские слова, которые вместе не несут никакого смысла, но по звучанию похожи на какое-нибудь русское слово. High – «высокий. One – «единица» или «кто-то». Ну еще на молодежном сленге High это что-то вроде укурыша. Но это не про нас. А вместе на русском High one звучит как «хайван». И я воображал, как мы с Хизри выходим на сцену, стадион скандирует «Хай-ван! Хай-ван!», и мы просто угораем с этого.
С таким названием группа просуществовала недолго – Гамид и Хизри присоединились еще к двум ребятам, которым для полноценной группы как раз были нужны талантливые музыканты.
– И мы удивительно быстро сыгрались, – говорит Гамид. – Каждый знал, что делать. У меня до этого был опыт игры в другом коллективе, где я сочинял все за всех, и это было очень тяжело. А тут каждый занимался своим делом, и все это превращалось во что-то цельное. Я предложил название: 4 Line Highway, которое переводится как «4-полосная магистраль». На тот момент нас было четверо, и мы двигались в одном направлении. Ребята название одобрили. Мы решили оставить его, когда к нам присоединился и пятый участник. А однажды мы отправились покорять Москву.
И все бы ничего, но найти жилье в столице сразу для пятерых дагестанцев оказалось непосильной задачей. Парням пришлось возвращаться в Махачкалу.
– Через полтора месяца квартира нашлась, – вспоминает Гамид, – но на тот момент уехать в Москву получилось только у нас с Хизри. Остальные обещали: через пару недель подтянемся. Недели переросли в месяцы, а потом в годы… Мы с Хизри периодически выступали где-то, меня как барабанщика тянули то в одну группу, то в другую, а я все отвечал: «Нет-нет, сейчас мои ребята подтянутся». К сожалению, этого так и не произошло.
Собрать полноценную группу с московскими музыкантами так и не получилось – и вроде бы столица, и вроде бы музыкантов полно, но большинство из них, если честно, ничего из себя не представляли: им словно хватало выйти на сцену, отыграть пару аккордов, и всё – они суперстар. Попробуй-ка найди в такой массе музыкантов, и чтобы играли хорошо, и чтобы вкусы совпадали, и чтобы было комфортно общаться как с людьми. Ничего не выходило. Я начал уставать от Москвы. Депрессия началась. Частично это было связано как раз с тем, что музыкальная карьера стояла на месте. У меня ж не было цели – просто перебраться в столицу: хотелось делать музыку. Я без нее не могу. Иногда убитый, посреди недели, я ехал после работы на репточку (место, где проходят репетиции. – «МД») и в одиночестве просто стучал по барабанам. Но вечно так продолжаться не могло. И, прожив в Москве шесть лет, я вернулся в Махачкалу.
«И я понял: Вау! А мы, оказывается, серьезные ребята» (История The High оne)
– Я хотел именно дуэта, – объясняет Гамид. – Раньше у меня было старое мышление: мол, на каждый инструмент – отдельный музыкант. Но это совсем не обязательно. К этой идее меня подтолкнули несколько зарубежных групп, где играют всего два человека, но наибольшее влияние оказал дуэт Royal Blood – эти ребята прям максимально впечатлили. Я понял, что дуэт – вполне годный формат.
– Да и удобный, – вторит Гамиду Руслан. – Если нас позовут на концерт в Москву, легче выехать вдвоем.
Главное – не забыть прихватить с собой ноутбук. Так, а эта «железяка» здесь при чем? – спросит любопытный читатель. А Руслан и объяснит:
– На выступлениях из «живого» у нас ударка (это я) и гитара с вокалом (это Гамид). А бас-гитары, клавиши какие-то, электроника – это все из ноутбука: мы записываем это все заранее и на концертах запускаем. Ноутбук заменяет нам и третьего, и четвертого, и восьмого музыканта.
И Руслан вовсе не беспокоится, что однажды Гамид зловеще произнесет: «Когда-нибудь, Русик, я заменю ноутбуком и тебя».
– Я был на концерте в Москве, – объясняет Гамид. – Ребята выступали – все «живое», кроме барабанов. Барабаны как раз отыгрывались через ноутбук. Это вообще не то. Ударка должна быть.
– Ударка дает драйв, – соглашается Руслан, – важный инструмент.
За написание текста и основной части музыки отвечает Гамид. При этом, по его словам, писать тексты он просто ненавидит:
– Пою и сочиняю на английском, мне так легче. Но на самом деле тексты даются мне сложнее всего. Все остальное пожалуйста: и соло на гитаре, и бас-гитару, и клавиши – с удовольствием сажусь и сочиняю. Над текстами просто страдаю.
– Я раньше вообще не вслушивался в слова, если какая-то группа пела на английском, – рассказывает Руслан. – Да чего уж там, мы с Гамидом пять лет вместе играем, а я до сих пор не знаю, о чем он поет. Ну, хорошо, шучу, до недавнего времени не знал. Мы были на радио, и ведущий спрашивает: «О чем ваши песни?» Ну, я думал, мы что-то простенькое играем: про тусовку, про девчонок. А Гамид отвечает, что про жизнь и про творчество, и про мечты, и вообще про вечные ценности. И я понял: «Вау! А мы, оказывается, серьезные ребята».
Гамид Рустамов.
– Да, наверное, наши тексты понимают далеко не все наши слушатели, – соглашается Гамид, – не все владеют английским на соответствующем уровне. Но это и не нужно. Мы не из тех групп, в тексты которых нужно вслушиваться. Мы в первую очередь за драйв, энергетику, поэтому я так не люблю, когда приходится играть акустические версии наших песен: например, когда не получается подсоединить ноутбук. Акустика не передает характер наших песен.
– Мы не хотим, чтобы люди во время нашего выступления сидели и вслушивались в тексты – для этого существуют другие группы, – объясняет Русик. – Мы хотим, чтобы люди танцевали.
Сейчас у группы чуть больше десяти песен. Гамид признает, что это действительно не очень густо с учетом того, что группа существует с 2017-го, но при этом отшучивается: The High one – это музыкальная альтернатива Джорджа Мартина. К тому же ребятам катастрофически не хватает времени: денег музыка не приносит, и заниматься ей получается только после работы. Сейчас уже есть наработки еще десяти песен – осталось их должным образом отрепетировать, и можно записывать. Ну а главный хит группы, это, пожалуй, композиция Flight.
– Я не могу точно сказать, что именно эта композиция – моя любимая, – рассказывает Гамид. – Но когда мы с ней выступаем, и у меня, и у Русика есть ощущение, что мы – круче всех на свете. И кажется, это ощущение хотя бы частично передается нашим слушателям. По крайней мере, встречают Flight всегда очень бурно. Эта песня – гимн нашей музыкальной деятельности. Гимн непрошибаемой тяги к музыке. В ней поется о человеке, который множество раз падал, но всякий раз знал: однажды он снова полетит. Это песня о нас с Русиком. Мы уже много лет выступаем. Независимо друг от друга мы принимали участие в различных проектах, многие из тех, кто с нами начинал, уже завязали с музыкой. А мы с Русиком продолжаем топить – репетируем, сочиняем новые песни, стараемся проводить сольные концерты хотя бы раз в год. Наш срок еще не вышел. Это все тяжело, да. Но когда выходим на сцену, мы действительно взлетаем.
Руслан Бакидов. Фото – из личного архива группы The High one
Читайте также Pro рок. Тьфу на джаз
