– What is the difference between а horse and an ass? — спросили меня на устной части вступительного экзамена на инязе. «Чё? – подумала я. – В смысле, какая разница между лошадью и задницей?»
Моя «триналка», школа с углубленным изучением английского языка, подкачала. Как будет «задница», научила, а что это еще и «осел» – предупредить забыла.
Мне бы тогда сразу понять, что учиться будет весело, но я пришла из школы такая затурканная и уставшая, что расслабиться было практически невозможно. Я покрывалась липким потом, дрожала руками и не подавала голоса. Кажется, глупо улыбалась.
«С этими отличниками всегда так. Все на свете знают, а про осла и лошадь рассказать не могут. Иди. Ладно, пять», – посмеялся проректор Магомед Мухидинович. Он потом читал нам теорию и практику перевода и проводил какие-то невероятные практические занятия. Как же это было интересно! А как он возмущался, что мы ни черта не ходим на лекции! Ну, мы не очень-то ходили, да.
2001 год. Первый курс, импозантный Артур Гереевич. Он только что из Лондона. У него кожаный портфель, костюм с галстуком и… мобильник. МОБИЛЬНИК! Настоящий. Тренькает прям на лекции. А он такой: «Я на занятии. Перезвоню». Это было вау!
«Вслед за отменой крепостного права в 1861 году…»
«В каком году?» – голос из аудитории.
«Кто это сказал? Вставайте и на выход. Увидимся на пересдаче».
Как мы готовились к экзамену!.. Казалось бы, история России, в школе всё учили. Ничего там нового не произошло. Но у меня даже лак с ногтей не стерся за время подготовки. Я не делала ни-че-го. Только с утра до ночи учила билеты. Страшно было представить, что можно не знать хотя бы один. Опозориться перед Артуром Гереевичем – это же смерти подобно! Звоню подружке:
– Ты как?
– Уже никак! Скорее бы завтра.
Июнь 2002-го. Идут групповые матчи чемпионата мира по футболу. И экзамен мы сдаем в день, когда Россия играет с Бельгией.
«Да что ж такое?! Кто догадался на сегодня поставить экзамен? Даже в Госдуме сегодня сдвинули перерыв!» – Артур Гереевич явно не в духе.
Сдавать я пришла без голоса. Со мной такое бывает от нервов и усталости. Ну не дура?! Как я скрипела про реформы 70-х годов XIX века и про Зиновьева и Каменева… Вены на шее надувались. Но это мне еще повезло. Я отстрелялась до того, как наших стали раскатывать на поле.
Начало века. Интернета нет. Есть только беспонтовый телик в видеозале. И мобильный телефон, в который Артуру Гереевичу сообщали счет.
Наши проиграли. Многие мои одногруппники – тоже. Я вышла с пятеркой.
Когда мы перешли на второй курс, в Дагестан пришла нормальная мобильная связь, и обладатели дорогущих и неудобных телефонов дагестанской сотовой перестали быть вторыми после бога. Так что чем он брал первачков потом, я не знаю.
Сергей Михайлович Мануйлов – это два светлых и невероятных года. Это про инглиш, который тебе преподают, не пугая и не отворачивая от предмета. А так, между делом.
«Язык лежит, как бревно. Бёёрд. Да неправильно ты транскрибируешь! Нарисуй звук «а». Крокодил целует овечку. Да, вот так. Смотрите, как она быстро все проходит. Проходимка! Мартиросова, замолчи сейчас же, я тебя сейчас вытолкаю. Олечка, как ты мне надоела. Иди на камчатку», – все такое он говорил совершенно серьезно. А мы катались со смеху.
– Сергей Михайлович, а что такое СД?» – мы рассматриваем листы с контрольными работами, которые он нам вернул.
– Старая дура, конечно! Ты посмотри, что ты там понаписала!
А однажды он поставил нашей девочке «6» в журнал. Она сквозь слезы спросила, почему у нее «4». А он: «Извини, ошибся. Вот тебе «6».
Михалыч ни секунды не работал после звонка. Останавливался на полуслове, затыкал отвечающего, запихивал учебник в открытом виде в пакет и уже на ходу: «Я вам желаю. До завтра». Спешил за внучкой в школу. Выдрессировал нас так, что преподаватель немецкого долго не могла понять, что с нами происходит после звонка. «Хоть слово до конца договорите!» – удивлялась она.
Прекрасная Марьяша. Я не думала, что смогу так полюбить немецкий.
Шапик был единственным пацаном в нашей группе. И одним из десяти со всего курса. Мы таскали его с собой на наши девичники, дарили подарки на 23 февраля, а он 8 марта кормил нас пирожными. Надеюсь, ему было с нами хорошо.
Его не стало на третьем курсе. В последний раз виделись в субботу на парах. А в понедельник мы, совершенно растерянные, сидя на полу в доме Шапи, плакали вместе с его родителями и младшими сестренками… Никто не верил. Сердечный приступ.
Рамазан Ибрагимович Гусейнов, единственный доктор наук по истории английского языка на Северном Кавказе, надеялся, что мы когда-нибудь наконец зачитаем на древнеготском и освоим теоретическую грамматику. Мы не зачитали. Это потом, уже работая в школе, я обнаружила, что могу объяснить детям, почему происходит чередование гласных в словах и как одна буква может меняться на другую. Предмет-то, оказывается, был очень нужным. И интересным.
«Мартиросова, шевели мозгами!» – напутствовал меня Рамазан Ибрагимович на консультации. А на экзамене попросил зачетку, поставил туда «пятак» и отпустил с миром.
«Ну что? Какие новости? Кто за выходные вышел замуж? Кого засватали? Джаврият, вы ж без пяти минут жена. Не смейтесь, как Мартиросова. Вам уже так нельзя», – это Тамара Гамидовна. Больше всего на свете ей была интересна наша личная жизнь. Когда нам нужно было свалить с пары, то кого-то из нас всегда «сватали» и мы отпрашивались, типа по уважительной причине. «Невесты» потом рассказывали на парах, когда свадьба и что им дадут в приданое, сочиняли про богатых женихов с двухэтажными особняками. А Тамара Гамидовна переживала, что в такие дома нужно покупать очень много занавесок. Кстати, это мы на английском все обсуждали. Так что, считай, устная практика.
Самое страшное, что Тамара Гамидовна могла с нами сделать, – это устроить dictаtion-translation с адским количеством слов и выражений.
– Тамара Гамидовна, 90 заданий и пять ошибок. Почему тройка?
– А что должно быть?
– Как ее теперь исправить?
– Приходи на отработку.
И улыбается хитренько так. Нам это казалось вопиющим вымогательством. Но никто, естественно, никуда не ходил.
У одной девочки из группы, кстати, жених был очень даже настоящий. И он был особенно крут. У него была… маршрутка! Старый синий рафик. Знаете, что это такое – когда у твоей подруги есть жених с маршруткой? Да это практически личный автомобиль. А главное – что в маршрутку все помещаются.
Однажды нам нужно было на информатику в соседний корпус. Нет, мы могли бы и пешком, но — зима. И снег зачем-то валит. Выгрузились мы, значит, из нашего транспорта, идем к зданию, жених нас сопровождает. И вдруг видим, что перед входом на факультет идет настоящее ледовое побоище. Математики с особой жестокостью рубятся в снежки. И тут мы… на каблуках (ненормальные), с макияжем. Свежие мишени. 15 штук. Своих девочек эти, небось, берегли. Они у математиков и физиков такая же редкость, как у нас на инязе мальчики. А мы – чужие! Можно мылить без всяких угрызений совести.
Ну нет! Разворачиваемся и уходим, пока нас и эту дикую дивизию разделяет футбольная площадка. А жених на нас потом обиделся. Переживал, что мы его опозорили, усомнились в том, что он сможет нас защитить. Он даже хотел заставить свою невесту все-таки пойти на пару и непременно в его сопровождении. Но в итоге развез всех по домам. В Махачкале ж как снег, так ни черта никакого транспорта. Спасибо, брат. Что бы мы без тебя делали?!
Домашнее чтение по английскому мы проводили в «Сладкой магии» у площади. Преподавательница об этом, конечно, не знала. Иначе бы тоже пришла и все испортила. Мы все время сбегали с пары по пятницам, а наша староста кричала вслед: «Подождите, я быстро журнал в деканат сдам».
В «Магии» кормили бисквитными тортами с кремом и поили кофе со сливками из пакетика. Как же это все было сладко. И никакой магии. Просто никто тогда не знал про правильное питание и подсчет калорий. Нам было по 19.
Яна Мартиросова
Читайте также:
Будем жить! Записки из родильного дома в первую чеченскую
Как я «начал» чеченскую войну
«Молодежка» в соцсети «ВКонтакте»: https://vk.com/md_gazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta/
«Молодежка» в «Одноклассниках»: https://ok.ru/mdgazeta
