Ковид-пациенты в Дагестане помолодели и болеют тяжелее. Репортаж из красной зоны

Как республика переживает вторую волну коронавируса

Республиканский центр инфекционных болезней (РЦИБ), больше известный как «инфекционка на Гоголя», стал первой больницей в Дагестане, где начали прием коронавирусных больных, когда ковид добрался до региона. 

Весной за короткое время все палаты больницы оказались заполненными. В городах и районах открывались новые перепрофилированные стационары. Летом, когда казалось, что коварная болезнь отступила, многие медучреждения вернулись к обычному режиму работы, хотя бы на какое-то время. Но не РЦИБ. С начала пандемии тут приняли более пяти тысяч заболевших. Корреспонденты «Молодежки» побывали в больнице, пообщались с пациентами и врачами. И узнали, как Дагестан переживает вторую волну ковида.  

Первое, что бросается в глаза на территории больницы, – украшенная к Новому году сосна на улице. Ветер треплет елочные шары и блестящую мишуру. В коридорах административного корпуса с потолка тоже свисают новогодние украшения.

– Хоть какая-то атмосфера праздника, – улыбается один из врачей.

После ежедневной пятиминутки у главврача сотрудники больницы переодеваются в ставшие уже привычными защитные комбинезоны и заступают на смену.

***

Инфекционист-невролог Саида Аттаева заведует приемно-диагностическим отделением больницы с конца 2018 года.

– На сегодняшнее утро (8 января. – «МД») у нас находятся 275 пациентов. За последние сутки 22 человека поступили. Самотеком к нам не идут, все по скорой, – рассказывает она.

Одновременно ковидный госпиталь может принять 324 человека. В разгар первой волны тут не хватало мест. Пришлось все более или менее подходящие помещения переоборудовать под палаты. В ординаторской до сих пор стоят несколько кушеток. Тем более в последнее время в больнице отмечают увеличение пациентов.

Если ковид дает осложнения в виде тромбоза, то таких пациентов переводят в первую городскую больницу. В случае необходимости там есть условия для проведения ампутации отмерших в результате ковида конечностей.

– Как дела? Лихорадит? – спрашивает Саида Аттаева взрослого мужчину.

Он лежит в двухместном боксе вместе с мужчиной помоложе. В больницу попал 5 января, несколько дней до этого болел дома.

– Где заразился? Вот этого молодого человека спросите, где он нашел, – кивает он на своего соседа по палате.

Оказывается, это его сын. Он начал болеть первым и заразил родителей.

– Сейчас и жена еще приедет, – добавляет мужчина в перерывах между сильным кашлем. – Когда домой? Как врачи скажут, – смотрит он на градусник. – Тридцать семь.

– Пока об этом речи еще нет. Только сегодня нет температуры. Он стойко лихорадил с момента поступления. Сегодня, можно сказать, какой-то проблеск. Дальше будем наблюдать, – говорит Аттаева.

Когда в мире стали регистрировать первые случаи болезни, сразу понял, что пандемия коснется всех, объясняет пациент – бывший работник из сферы медицины. Вакцина – вот что сможет остановить распространение инфекции, уверен он.

– Здравомыслящему человеку понятно же, что это вирус. Это не бактериальная какая-то болезнь. Уйти от нее невозможно, все равно зацепит. Сейчас предлагают прививки – это большое благо. Но у нас не все люди это понимают. Надо пройти через это, чтобы понять: прививки надо делать, – считает он.

«Как наши люди выживают?!»

В соседней палате лежат две женщины – Галимат и Замира. Обе убеждены, что заразились в общественном транспорте, несмотря на то, что сами носили маски.

– Беспредел там. Без масок ходят. Они просто не верят. Почему шофер забивает полностью маршрутку? Почему не ограничивает число пассажиров? Как селедок нас везут. А начинаешь возмущаться – «Если не нравится, иди, садись на такси и езжай». Разве можно так отвечать? Я взрослая женщина, – возмущается Галимат.

Она поступила в больницу вчера с высокой температурой, сегодня после начатого лечения уже чувствует себя лучше.

Замира с младшей дочерью–студенткой живет в Москве. В Махачкалу приехала на новогодние каникулы, навестить старшую дочь и внучку.

– Приехала, и все было прекрасно. Села в маршрутку. Я была в маске, но все равно нервничала от того, что стоит надо мной мужчина взрослый. Рядом впритык еще кто-то сидит. Я уже и так прикрывалась, и так. Ну и что? Прикрывайся, не прикрывайся – все равно заболела.

На следующий день после той поездки женщина почувствовала недомогание, а вскоре попала в больницу.

– Я работаю в большом салоне, где много людей. Выжила там, как говорится. Сюда приехала на несколько дней буквально, и вот результат. Меры в Дагестане не соблюдаются никакие. Я удивляюсь, как наши люди тут еще выживают, – говорит Замира.

Сегодня женщине позвонила старшая дочь, к которой она приехала в гости, и сказала, что у нее тоже поднялась температура.

– Пока пандемия не кончится, не приеду сюда больше. Хотела на каникулах побыть с дочкой, внучкой и вот лежу в больнице.

Вторая волна: больше тяжелых

Врачи, работающие с ковидными больными, отмечают различия первой волны пандемии и второй. Сейчас стало больше тяжелых пациентов, говорят медики.

– Пациенты стали для нас более понятными в диагностическом плане. Но сейчас они тяжелее поддаются терапии почему-то, – отмечает Аттаева. – Мы заметили, очень много молодых людей болеет, дети. Учитывая новогодние праздники, каникулы, мы ждем, что, наверное, и количество детей у нас увеличится. Целое отделение сейчас отвели под детей. Выписываем пациентов, которые там находились, и всех поступающих детей кладем туда.

Сейчас в больнице находится 19 ковид-положительных до 18 лет. Два ребенка – в реанимации.

– Если раньше мы говорили, что в группе риска люди, которым за 65, теперь понимаем, что это не так. Группа риска значительно помолодела, люди начиная от 30-летнего возраста уже попадают в реанимацию, – констатирует врач.

***

Во время нашего разговора одного из пациентов – крупного мужчину средних лет – переводят в реанимацию. Она находится этажом выше.

– Моя хорошая, тебе нельзя сюда, ты же знаешь, – говорит санитарка пожилой женщине в платке. Та стоит возле двери, ведущей из отделения на лестницу.

Палаты в реанимации побольше, на специальных кушетках тут могут разместиться до четырех человек. Двери везде открыты настежь, отовсюду доносится пищание медтехники на разные лады. Через несколько минут уже не обращаешь внимания на эту какофонию. Цифры на мониторах возле каждого пациента сообщают о его состоянии: пульс, давление, сатурация.

«Новенькому» мужчине тяжело дышать. Две трубочки в нос – теперь кислород ему подает концентратор. По словам пациента, он пока не понял, стало ли легче.

– Станет, обязательно станет, – ободряет его Джамиля Амирханова, заведующая реанимационным отделением.

До ковида она работала в детской больнице. А потом в числе многих пришла на помощь коллегам в инфекционку.

– У нас в среднем каждая бригада – это два врача, в ночных бригадах по три врача, семь медсестер и три санитарки. Всегда ли был такой состав? Нет, конечно, в условиях ковида все усилили. Все специалисты – из разных больниц. Я пришла сюда из Детской многопрофильной больницы. Магомед Серажудинович – тоже, мы с ним работали вместе. Много людей пришли помочь, зная, что ситуация тяжелая, – рассказала Амирханова.

Сейчас в ее отделении заняты 17 коек из 25. Изначально реанимация была рассчитана на 12 пациентов, пришлось организовывать дополнительные места.

– Люди не соблюдают режим самоизоляции. Продолжают ходить на свадьбы или похороны. Я тоже уже болела, нормально перенесла, дома лечилась, еще в апреле. Врачам некогда было лежать.

Практически все ее коллеги тоже переболели коронавирусом. Каждые десять дней все работники больницы сдают несколько тестов – на наличие заболевания и количество антител. И меры предосторожности в работе стараются соблюдать.

– Вот в таких, как у вас, перчатках невозможно будет манипуляции проводить, – показывает реаниматолог Магомед на мои неплотно прилегающие перчатки.

На его руках они сидят как влитые.

– Надо надевать на размер меньше. И руки перед этим немного смочить спиртом, – раскрывает он секрет.

Очки на его лице начинают запотевать. Вариант натирания мылом не для всех подходит, говорит он.

– Посмотрите на глаза, – доктор на мгновение приподнимает очки на лоб. Глаза покрасневшие, уставшие. – Покраснение, сыпь, другие реакции. Немножко заметил ухудшение зрения. У более старших врачей это сильнее заметно.

«Напиши, как в раю здесь»

Врачи начинают обход своих пациентов. Для самой маленькой отведена отдельная одноместная палата. В железной кроватке – девочка трех лет. Глаза открыты, но она лежит неподвижно, только водит глазами из стороны в сторону: ребенок под седацией. Волосы разметались по подушке. В руках девочка сжимает небольшую мягкую игрушку, то ли собаку, то ли медведя.

– Делай, делай, не бойся, – дает указания медсестре реаниматолог Магомед. – Это маленькая доза, мы больше тоже делали.

Женщина вводит лекарство ребенку через шприц. В больницу девочка поступила за пять дней до Нового года. В реанимации четвертый день.

– Помимо ковида у нее заболевание почек. Обычно дети не так часто поступают в реанимацию. Но, учитывая ее диагноз, она тяжело переносит. В первую волну было мало детей. А сейчас все чаще и чаще поступают. Кукла. Такая смешная, – говорит Амирханова.

– Плотная. На свет хорошо реагирует, – продолжают осмотр медики.

Тут есть свои «старожилы». Пожилой мужчина лет 65 в больнице уже почти месяц. Он жалуется врачу на дискомфорт от катетера в кисти руки. В больницу он попал 17 декабря. При поступлении медики оценили его состояние как «крайне тяжелое». В реанимации его подключили к аппарату ИВЛ. Сейчас он дышит без маски, но с поддержкой кислородного концентратора.

– Сатурация у него 90. Но он лежит на спине. Если перевернется на живот, будет повыше, – поясняет врач.

В соседней палате взрослому грузному мужчине дышать помогает маска. Он дышит часто-часто, но с радостью соглашается ответить на пару вопросов. Абдулхалилу 62, он из Хасавюрта. Заболел после того, как сходил на свадьбу.

– Много людей было, полный зал. Друга свадьба была. Больше не пойду никуда, хоть золотая свадьба будет. На свадьбе был в маске и все равно заболел. Теперь всем скажу, что не надо никуда ходить, – рассказывает мужчина.

Неделю он лежал дома. Потом скорая увезла его в хасавюртовскую больницу. Через несколько дней ему стало совсем плохо. И Абдулхалила перевели в Махачкалу.

– Когда попал в больницу, думал, умру. Мне так плохо было, – мужчина на эмоциях пытается снять маску.

– Ты напиши, как в раю здесь, – хватает он меня за руку. – Такой уход я нигде не видел. Вот так смотрят, – показывает он большой палец вверх.

«В ближайшее время к нормальной жизни не вернемся»

Джамиля Амирханова и ее коллеги в прошлом году не были в отпусках. Скорее всего, и в этом году отдыхать не придется, говорят врачи.

– Год назад, когда все начиналось, я не могла представить, что будет так. Даже в августе думала, что уже мы выпишем последних пациентов и забудем все. А болезнь вернулась – еще хуже и тяжелее. Мне кажется, в ближайшее время мы не вернемся к нормальной жизни, в этот год точно, – с грустью замечает заведующая реанимацией.

С ней согласны ее коллеги.

– Чтобы остановить пандемию, уже недостаточно будет просто две недели посидеть дома. Сейчас о коллективном иммунитете только говорить, и все. Ну, и вакцина. Рано или поздно все переболеем. И дети, и взрослые, – уверен Магомед.

Об отдыхе врачам пока приходится только мечтать.

– Не знаю пока, как проведу отпуск и когда он будет. Надо будет номер поменять, чтобы с работы не звонили, – шутит Амирханова.

Отпуск у нее по графику должен был начаться 7 января. Но все дни она проводит на работе. Так же, как и новогоднюю ночь.

– 9 января сделали отзыв на работу, учитывая очень большое количество пациентов. Психологически устали, выдохлись. Понимаете, каково это – работать десять месяцев в таком режиме?

«Таких не вывозят»

В отдельно стоящем здании делают компьютерную томографию вновь прибывшим. Санитарка привела сюда пожилую семейную пару. Пациентка сидит на стуле, тяжело дышит. Ей уже сделали снимок, она ждет супруга.

– Мокрая вся, температура, – говорит она хриплым голосом. – Ко мне брат приходил 30-го декабря. Они болели, оказывается, но сами не знали. Теперь он с женой лечится дома. Мы с первого января болеем. Видимо, от них заразились.

– Забирай их, – обращается к санитарке молодой мужчина. Камиль работает оператором станции КТ.

Пожилая пара уходит в больницу, они остаются здесь на лечение.

– Порядка 20 процентов поражения легких, – комментирует он снимок легких женщины. – Видишь маленькие полисегментарные очажочки, белые вкрапления матовые? Они очень мелкие, и их много. Но в целом они дают небольшую картину. Это начальная форма. Она болеет дней 8-10. Это еще не пик.

У мужчины примерно так же. Сейчас очень редко встречается ковид без поражения легких, говорит Камиль. В первую волну такого не было.

– На 90 человек три-четыре без поражения легких. Может быть, в крови есть вирус, но именно с легкими не связано.

Камиль затрудняется точно назвать самый высокий процент поражения, который он видел.

– Самое сильное было буквально недавно, – говорит он.

Пара щелчков мышью, и на мониторе компьютера – тот самый снимок. Здоровая ткань – темного цвета. Снимок практически весь белый.

– «Тотал» называется. Тотальное поражение легких. Таких не вывозят. Ни в Москве, нигде, – говорит Камиль. – Он умер. Вчера. В свой день рождения. 34 ему было. Шансов у него фактически не было. Обратился поздно…

Через пять минут реаниматолог Магомед приводит своего пациента. Врач держит в руках небольшой кислородный баллон, тонкие проводочки тянутся к носу молодого мужчины. Легкие, наполненные «чистым» кислородом, помогают получить более точный снимок.

Пока длится процедура, Магомед развенчивает мифы про ковид и вспоминает своих пациентов.

– Есть такое заблуждение: среди больных курящих один-два человека наберется. Это называется «ошибка выжившего». Один-два человека до больницы дошли. А другие уже не успели. Курильщики болеют еще как! И в реанимациях лежат. В больницу доходят только те, кто вел здоровый образ жизни. У нас лежал один мужик, взрослый, спортсмен из Дербента. Бегал по берегу, поднимался до крепости каждое утро. Ему лет 67 было. Он говорил: «Все, что я делал ради своего здоровья, это было все для этой минуты. Чтобы мог перенести это тяжелое заболевание». Выздоровел.

– О чем говорят люди в реанимации? У взрослых бывают такие разговоры: чеснок надо идти сажать, а мы здесь лежим. Они уже в реанимации лежат, но все равно о чесноке беспокоятся. Вот этот пациент, – кивает он в сторону окна, откуда видно мужчину на аппарате КТ, – планирует купить фуру после выздоровления, чтобы сидячая работа у него была. Хочет стать дальнобойщиком, мир повидать. Он молодой. Ему 34, – говорит Магомед.

Рассуждения прерывает Камиль: снимок готов. 50-60 процентов поражения.

«Таких сразу в реанимацию», – подводит он итог.

Анастасия Расулова

Читайте также:
Ковидный декабрь в Дагестане: итоги месяца
Двенадцать месяцев – в фотографиях

«Молодежка» в Telegram: https://t.me/molodejka05
«Молодежка» в Instagram: https://instagram.com/mdgazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta/
«Молодежка» в VK: https://vk.com/md_gazeta