Одна из основательниц групп помощи жертвам насилия — о масштабе проблемы и угрозах в свой адрес
Группа помощи женщинам и детям в трудной жизненной ситуации появилась летом 2020 года. Свое название «Марем» она получила в память об ингушской женщине, которая долгие годы жила в атмосфере семейного насилия. Ей пытались помочь правозащитники, но не смогли. Женщина бесследно исчезла в 2015 году, предположительно, ее убил муж. Тело до сих пор не найдено.
Две дагестанки – Марьям Алиева, блогер, автор книг о домашнем насилии на Кавказе, и журналист, правозащитница Светлана Анохина – решили объединить свои усилия и помогать тем, кто в этом нуждается. Вскоре группа пополнилась юристами и медиками. А география регионов, откуда просят помощи, вышла за пределы Северного Кавказа и России.
– Кто мы такие? Мы инициативная группа, – рассказывает Марьям. – В принципе, нас столько же, как и вначале, – десять человек. Но теперь у нас есть еще и волонтеры. Психологи, юристы, которые работают с нами. Около 30 человек.
– Вы искали их целенаправленно?
– В самом начале мне кто-то писал, спрашивал, чем может помочь. А потом мы как-то на странице группы в «Инстаграме» выставили пост о том, что нам часто бывает нужна помощь специалистов. И вот – они отозвались.
– Это жители Дагестана?
– Нет. Мы находимся везде и работаем тоже везде. Недавно было обращение из Испании. Эта женщина не имеет никакого отношения ни к Дагестану, ни к Кавказу, но она гражданка России. Отец ребенка хотел отнять его у нее. При том что мужчина дважды привлекался к уголовной ответственности, он планировал лишить женщину родительских прав и забрать ребенка. Мы женщине помогли.
– Чужая страна, чужие законы – как вам это удается в таких ситуациях?
– Где-то мы сами пробуем решать, иногда передаем тех, кто к нам обращается, дальше – более компетентным людям.
– Ведется ли статистика обращений?
– Я не смогу сказать, сколько обращений к нам поступило с начала работы группы. Сейчас мы стали делать еженедельные отчеты.
Просьбы о помощи получаем каждый день. В неделю – не меньше семи. А бывает — и двадцать, и тридцать. На все реагируем, проверяем, помогаем. Где можем – сами, где нет – передаем тем, кто может.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
– Но, чтобы помочь, иногда требуются деньги, например, чтобы вывезти на время женщину в безопасное место. Кто берет на себя расходы?
– Раньше я все сама тянула. И мой муж подключался, бывало, звонили его друзьям и их просили. А потом было предложено дать возможность людям самим поучаствовать – по мере необходимости мы открываем сборы. Очень многие писали, говорили, что не могут непосредственно участвовать, но хотят помочь хотя бы деньгами. Откликаются достаточно неплохо.
Например, у нас была история, когда беременную девушку из Непала, каким-то образом оказавшуюся в Махачкале, просто подкинули кому-то под дверь. Мы как раз с собранных денег и оплачивали ей роды. Ввиду того, что у нее не было страхового полиса — она гражданка другой страны, это было платным, все обошлось в 20 тысяч рублей. Она родила, все хорошо. Последний месяц я, правда, не знаю, где она. Знаю, что ею занималась организация, которая специализируется на таких делах, ее собирались отправлять домой.
– С какими проблемами чаще всего к вам приходят? И откуда обращаются?
– Чаще всего обращаются женщины из республик Северного Кавказа. Проблемы у всех схожи: это жертвы разных видов насилия, шантажа, вымогательства. Но чаще всего семейно-бытового насилия.
– Идут ли жертвы в полицию? Или сразу к вам?
– Где могут пойти – идут. Где бесполезно идти, то как? Это тоже проблема семейно-бытового насилия. Ну пойдут они в полицию. Дальше что? Там, как правило, помимо того, что их несильно защищает закон, так еще и давление со стороны родственников очень большое. Поэтому им гораздо легче все-таки к нам.
– Те, кто должен защищать, – полиция, родственники – оказываются по другую сторону баррикад?
– Конечно! Но хочу отметить, что дагестанская полиция не то чтобы больше стала обращать внимание на такие проблемы – они стали больше освещать свою работу в этом направлении. Это касается не только шантажа, но темы насилия в целом. Когда я писала книгу два года назад, было огромное количество комментариев: «Да не может быть!», «У нас в Дагестане никогда такого не было!» А сейчас, когда МВД стало освещать эту проблему и говорить о задержаниях, и даже публиковать видео с задержанными, рассказывать о том, что можно за это привлечь к уголовной ответственности, доверие населения к полиции растет. Люди видят, что за это наказывают, естественно, будут больше обращаться.
– Есть ли какие-то правила для жертв насилия – как себя вести, что делать в первую очередь?
– Все всегда так по-разному. Нельзя конкретно сказать: ты делай вот так и вот так. Всегда зависит от человека. На что сам человек способен, на что способен его супруг, какие ресурсы у него, как он себя поведет в той или иной ситуации. Нельзя разработать какую-то методичку: «Поступай по этим пунктам».
– В «Марем» работают только женщины?
– Мужчины тоже подключились. И среди сотрудников они есть, и среди волонтеров. Это и психологи, и юристы. Очень часто стали помогать, особенно когда речь идет о шантаже или вымогательстве. Это, например, Магомедрасул Гаджиев, спортсмен, один из основателей движения «Сподвижники добра», известный борец Адам Батыров, общественник Булач Чанкалаев.
– Почему раньше не было такой помощи?
– Сейчас все-таки меняется мышление. У нас была беседа в «Клабхаусе» с этими ребятами. Даже там Магомедрасул сказал, что он, например, не знал, что настолько у нас все запущенно и настолько все плохо. А как они узнают, если об этом все молчат? Чем больше об этом говоришь, тем лучше понимание того, что проблема есть и ее надо решать. Не надо говорить, что они, жертвы, сами виноваты, сами пусть и расхлебывают. Уже пора начать решать. Одно дело, когда в проблему включаюсь я, женщина. И совсем другое – когда подключились здоровые тигры, грубо говоря, спортсмены, которые могут по-своему воздействовать на тех, кто занимается насилием.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
– Но вам ведь и угрозы поступают?
– Нам со Светой (Анохиной. – «МД») – вообще постоянно. У меня не было дня, чтобы мне кто-то не написал, что «вот ты приедешь в Махачкалу, я тебя найду, я тебя поймаю». И все в таком духе. А в последний раз нас пугали Кадыровым. Мы же совсем уже «совесть потеряли» – говорим о насилии.
– У тебя семья, дети. Зачем лично тебе все это надо – решать чужие проблемы?
– Вот у меня семья, дети, поэтому мне это и нужно. Я не знаю, как можно сидеть и спокойно смотреть на ситуацию, тем более когда у тебя дети, которые сами могут попасть в такую историю. Мне хочется, чтобы, когда им станет 15–20 лет, они в более комфортной среде жили. Знаю, что я ответственна за это.
Анастасия Расулова
Читайте также «Нас слишком мало, чтобы позволить себе не заниматься этим»
