По ту сторону реки. Как живут люди в оставленном селе

Говорят, что во-о-он за ту гору идут умирать туры. Но никто не видел, как умирает старый тур. А может, и видели когда-то, но среди оставшихся сегодня в селе Хамаитли Цунтинского района таких нет. А кто остался?

Сегодня в ауле Нагуратли живет всего две семьи: Умаровы и Рамазановы. У каждой свое хозяйство. Куры, пчелы, коровы. Делают сметану и сыр. Готовый продукт продают в соседних районах или везут в город. Все знают, что от их коров самые вкусные молочные продукты! Коровы здесь весьма счастливы. Для них полным-полно сочной зелени, вкусная живая вода. Дети тоже довольны, они так сами говорят, мол, в город ездили, а он большой и опасный, а в их селе все маленькое и свое.

Электричество — от солнечной батареи, газ баллонный, вместо смартфонов — фонарики. Школа? Была когда-то даже средняя, в которой учились до 10 класса. А сейчас начальная, и в ней четверо учеников. А самой школы нет, есть дом учителя Шахбана Умарова. А ученики – его собственные дети и племянники. Курбан, Анвар, Раджаб, Магомед. У Рамазановых собака Жулька, у Умаровых — безымянная кошка, которая рьяно стережет границы собственных владений от Жульки.

Фото: Малика Курбанова.

Двадцать лет назад звуков этой реки было не слышно, даже если хорошо прислушаться. Их перебивал голос села. Так было до тех пор, пока оползни не разрушили часть аула и буквально не разделили его на две части. Шахбану Умарову тогда было 9 лет. Он вспоминает, что трещина в земле достигала глубины от 40 до 90 см. Люди тогда переселились к подножию горы и около года жили в палатках. Потом уехали. Точнее их переселили. Более сотни хозяйств переехало в Кумторкалинский район. Теперь Новые Нагуратли входят в чохские кутанские земли Гунибского района.

Вечереет. На небе восходит лунный диск, точно золотой казан дидойского хана. Скот возвращается с пастбища. Дети складывают дрова аккуратной горкой – это заготовки на зиму. Мы ждем, пока закипит чайник на буржуйке в доме с синей надписью «амбар», нанесенной детской рукой. Вкусно пахнет чабрецом и мятой. Травы развешаны по углам, подозреваю — для защиты от злых духов. Детям-ученикам я в радость. Забегают посмотреть на меня и выбегают. Марат все же решается позвать меня в сад. Чтоб я посмотрела и удивилась, каких успехов он добивается в поединке с боксерской грушей. Взрослые гонят его прочь. Он через пятнадцать минут снова зайдет, и мы пойдем гулять по заброшенному селу.

— Айша! Телята пришли. Загони их, — кричит с того конца двора жена Шахбана Патина, занятая приготовлением сыра. Все эти тонкости сельского хозяйства, о которых женщина рассказывает с большим знанием дела, мне неведомы, их надо осваивать годами, а может, и всю жизнь, как она.

Фото: Малика Курбанова.

Дети ведут меня вдоль длинной улицы без конкретного места назначения. Улица – это два ряда одноэтажных глиняных лачужек, тесно прижавшихся друг к другу, без окон, крыш и дверей. Иногда встречается ржавый замок на давным-давно выцветшей двери. Со всех сторон наваливается красота, без которой жизнь здесь теряет всякий смысл. Ею можно любоваться и любоваться, и эти виды никогда не наскучат, не станут незаметными для глаз. И эти дряхлые, давно непригодные для жития, «кукольные» домики кажутся лучшими декорациями, что когда-либо приходилось видеть, в которых когда-либо приходилось гостить. Невидимой рекой течет какая-то таинственная, колдовская энергия, связывающая обыкновенное с невозможным. Здесь надо побывать каждому городскому жителю.

— Хорошо здесь было, — вздыхает Патина. При слове «было» меня передернуло, потому что находилась под сильным воздействием увиденного и пребывала в твердой уверенности: прекраснее просто нигде не может быть.

Патина — одна из немногих, кто никак не решается покинуть этот маленький дикий рай на краю Дагестана. Хоть иногда, устав от дневных хлопот, уговаривает мужа перебраться в Кизилюртовский район, поближе к телевизору, Интернету, ГМО-продуктам. И детей с собой заберет, и скот распродаст или пустит на колбасу. И появится на карте Дагестана еще одно навсегда брошенное село, а на карте Цунтинского станет шестым по счету: Митлуда, Азильта, Тляцуда, Голотли, Асах. Ставлю на этом жирную точку.

Фото: Малика Курбанова.

По приезде в город волнующую тему брошенных сел мы обсудили с учеными Института языка, литературы и искусства им. Гамзата Цадасы ДНЦ РАН. Доктор исторических наук Амирбек Магомедов и кандидат филологических наук Хизри Юсупов проводили исследование в горах Дагестана.

— В нашей республике 10 городов, 19 поселков городского типа и 701 сельская администрация. А всего же в республике 1610 сельских населенных пунктов. При этом 45 из них являются оставленными. И эти данные далеко не полные. Проблема оставленных (или, как еще пишут, «покинутых», «заброшенных») сел Дагестана, фиксации и научной оценки культурных остатков (в таких селах встречаются сохранившиеся постройки, отражающие самобытные традиции народной архитектуры, вставки резных камней в фасадах стен, надмогильные камни с выразительным узором, другие изделия старых мастеров) почти не изучена в научном плане. Мы остановились на термине «оставленные». «Покинутыми» они могли бы называться лишь при оставлении их вследствие природных или иных катаклизмов. Термин «заброшенный», на наш взгляд, тоже не является точным, так как имеет значение «оставленный без внимания, ухода».

Дагестанским географическим обществом снят фильм «Заброшенные села Дагестана». Представители организации сообщили, что планируется исследовать заброшенные поселения в каждом муниципалитете. Мы хотели бы пригласить их еще раз к обсуждению вопроса, — говорит Амирбек Магомедов.

Оставленные села на исторической карте Дагестана появились по разным причинам. В раннем средневековье и последующие периоды это могло быть связано с походами иноземных захватчиков (арабы, Тамерлан, Надиршах и др.). В ХIХ в. на этих процессах сказались события Кавказской войны. Стабильность в крае во второй половине ХIХ – начале ХХ веков, рост экономического благополучия многих семей привел к тому, что жители некоторых горных сел также стали отселяться на относительно удобные побережья рек, водоемов, ближе к дороге.

— В советский период начался новый этап, уже организованного расселения жителей труднодоступных горных сел. Переселение горцев на равнину в советском Дагестане стало особенным и значимым фактором социально-экономического развития республики, оказавшим и до сих пор оказывающим огромное влияние как на экономику, так и на социокультурное развитие… Коллективизация также способствовала появлению на равнине многих новых сел, небольших поселений типа кутанов, горных колхозов и переселению значительной части жителей горной зоны Дагестана на равнину. Она предполагала переселение десятков тысяч семей из высокогорных районов на плоскость… Всего на плоскости было создано 26 поселков переселенцев. На судьбах некоторых горных сел сказалось также и насильственное переселение их жителей в Чечню в 1944 г. И, хотя многие в 1957 г. вернулись домой, в республику, не все захотели обустраивать свои полуразрушенные села. Их жители, получив земли на равнине, стали строить новые села, — дополняет Хизри Юсупов.

Малика Курбанова

«Молодежка» в соцсети «ВКонтакте»: https://vk.com/md_gazeta
«Молодежка» в Facebook: https://www.facebook.com/mdgazeta/
«Молодежка» в «Одноклассниках»: https://ok.ru/mdgazeta

Просмотры: 2 784