3 сентября россияне отмечают две даты. Угадайте какие.
Если без подсказок, то большая часть населения скажет, что в этот день мы переворачиваем календарь, смотрим, как горят костры рябин, и ждем, когда зазвучит та самая песня Шуфутинского. К сожалению, информационный поток сегодня именно такой – все зациклено на виральности контента, и виральность этого мема сильнее, чем, скажем, другая дата, которая не идет ни в какое сравнение с бэкграундом песни «…и снова 3 сентября». Речь, понятное дело, о Дне солидарности борьбы с терроризмом, который отмечается как раз 3 сентября. Вещи, как вы поняли, несопоставимые.
В этом году уже 20 лет с того времени, как в стране стали отмечать этот день. Он был учрежден в память о жертвах Беслана – 21 июля 2005 года в России был принят федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон “О днях воинской славы (победных днях) России”». Именно 3 сентября был штурм бесланской школы (которую захватили боевики), в ходе которого было убито несколько десятков сотрудников российских спецподразделений, участвовавших в операции. В результате теракта погибло 333 человека, из которых 186 – дети в возрасте от 1 до 17 лет.
Трагедия в Беслане – чудовищный террористический акт, который потряс всю страну. Мы скорбим, скорбели и будем скорбеть.
Но время проходит, и Интернет начинает «забывать», несмотря на то, что он вроде как все и всегда помнит.
Понятно, что мы тут для того, чтобы напомнить. Мы это делаем из года в год. Но кажется, что с каждым годом это становится сложнее.
Мы по старинке пытаемся винить молодежь. Дескать, уже не та и ничто ее не трогает. На самом деле – трогает. Просто не так, как мы хотим. И не сразу, как мы хотим. Да и готовность сопереживать – это не постоянная константа. Она меняется. Смиритесь.
Этому есть объяснение. И это нормально.
Одна из главных причин (помимо кризиса отцовства и вообще родительского воспитания) кроется в медиасреде и поколении, которое в ней, а если точнее, вместе с ней, росло.
Например, так называемое поколение Икс (родившиеся с 65 по 80-е годы) – как правило, это наши родители – росло без Интернета. Были только газеты и ТВ с двумя каналами, книжки и советское образование, ну и, конечно, много времени, чтобы думать и сопереживать. Собственно, государство только этому и учило. И достигло огромных успехов. Ведь только так формируется «личность» и будущая социальная/боевая единица. Что-что, а эмпатия, несмотря на прагматизм наших предков, всегда была у них очень развита.
Медиа – в зачатке и управляемо. Нравственность – его основа и самоцель. Зафиксировали? Идем дальше!
Для миллениалов (родившихся с 1980-го по середину 1990-х) медиа стало параллельной альтернативной реальностью. Сначала у нас медиа были вещью, дополняющей реальность – ты мог посмотреть телевизор и узнать что-то новое, дополнить свою реальность новым кусочком. Потом – все изменилось. Ну, вы поняли…
А у зумеров (середина 90-х – начало 2010-х), особенно с развитием YouTube, произошло то, что медиа не просто стали параллельной реальностью, но стали замещать реальность. Со всеми вытекающими – в том числе на уровне сопереживания и готовности «встать и поехать на полезный, правильный движ».
Что будет с поколением альфа (родившиеся с 2010 по 2025 годы), которые живут в цифровом мире, продолжающем развиваться по экспоненте, и как оно будет реагировать на окружающий мир и те же акции памяти, нам еще предстоит узнать.
Кстати, про зумеров, от которых мы так много требуем, в том числе эмпатии и вовлеченности, для которых (по сути) сейчас проводим акции памяти и которых нужно спасать, оберегать и возлагать надежды; которые были в аэропорту; которые бывают на выставках, любят ММА, мангу, восточный стиль правления и, наоборот, не приемлют, когда на них давят; которые ошибаются или (и) идут по жизни без ошибок, радуя «стариков»…
Они, конечно, оторваны от жизни, живут параллельной реальностью и на них проще всего воздействовать через Интернет. Для них мем – намного вируснее и лучше запоминается, чем любая другая новость. Во многом из-за того, что произошла тотальная девальвация авторитета СМИ.
Ну, представьте: мы, родившиеся, допустим, в 80-х, заставшие террор нулевых в тот период, когда главным в медиа были ТВ и печатное СМИ, сейчас требуем вовлеченности от людей, которые бежали и бегут от этих форматов. Бегут в море кликбейтов, игр, эквалайзера новостей уровня «Спид-инфо» (или условного ТГ-канала «Кейф Дагестана»). Эпоха ТВ и газет: для нас все это отложилось на подкорке головного мозга сильнее, чем для них. Они идут дальше, а мы цепляемся за рудименты. И, с другой стороны, на зумеров интернет-пространство влияет сильнее, чем на нас, потому что они в нем живут.
Это то, с чем нужно работать. В том числе ответственным структурам, которые должны влиять на молодежь. Им, правда, не позавидуешь. Поколение сменяется одно за другим, медиа развивается параллельно (хотя, кажется, технологии развиваются намного быстрее), и завтра мы вообще не представляем, в какой точке пересечения окажемся.
А на угрозы нужно отвечать здесь и сейчас. И еще: сегодня интернет-пространство формирует «свидетелей» события (которые активны в сети) и в меньшей степени «сторонников» события. Уловить, когда молодой человек перейдет из одной категории в другую – тут нужен либо талант аналитика и социнтернетработника (ловите новый термин! Дарю!), либо такой же молодой человек, который готов отслеживать настроения. Филигранная работа. И оплачиваться должна филигранно.
Выскажу непопулярное мнение. Самое страшное, что мы можем сделать – это вводить тотальные запреты. Поверьте, за пределами этого идеального мира с правилами и запретами все будет так же, как и до этого. А то и хуже. Радикализация всегда следует за любого рода запретами и ограничениями. Это – аксиома.
Что делать? Прыгнуть тогда, когда страшнее всего. И дать возможность оказывать влияние на управленческие решения той самой молодежи (она будет ошибаться – это нормально). Если не на уровне государственной политики, то на уровне локальном (или на том самом фээсбэшном). А то мир молодой, а решают, как им управлять, старые. И я, в том числе.
По сути, мы так же движемся параллельно. Как медиа и технологии двигаются параллельно с молодежью и разного рода поколениями.
Единственное, что нас безоговорочно на минуту объединяет – это песня Шуфутинского. А нужно, чтобы объединяла наша общая память, боль, желание не допустить трагедии. А там и до радости жизненной недалеко. Или хотя бы до успокоения.
Тимур Магомаев
