Как дагестанская художница покорила своей графикой любителей этно
Одиннадцать лет назад художница и дизайнер костюма Калимат Омарова сшила и расписала графичным рисунком свою первую футболку. Первая проба кисти, выполненная залежавшимся контуром, оказалось, положит начало делу ее жизни и бренду Kalima. Сегодня Калимат расписывает одежду, платки, создает принты и популяризирует новый взгляд на культурное наследие родной республики.
О своем творческом поиске, любви к графике, испорченных футболках, выходе из зоны комфорта, клиентских предпочтениях и нескучном этническом стиле дизайнер рассказала в интервью «Молодежке».
«Я купила пятнадцать метров маечной ткани на вокзале»
– Насколько я знаю, свой путь в дизайне ты начинала с росписи футболок, потом были платки…
– Да, потом уже были сложные изделия.
– Вот расскажи, как происходила эволюция твоих творческих интересов и как ты вообще решилась начать?
– Я тогда училась на третьем курсе Техникума дизайна и информационных технологий. Нам преподавали батик – роспись по ткани. Каждый должен был выбрать для себя сюжет, и я, т.к. очень люблю нашу дагестанскую культуру, расписала панно из шелка, придумав композицию с разбитым старинным кувшином, на котором располагалось старое заброшенное село и на осколках появлялось новое.
Параллельно с учебой в этот период я участвовала в волонтерских объединениях, помогала организовывать разные мероприятия, и тогда я узнала про молодежный форум «Машук», что можно защитить там свой проект и получить поддержку для его реализации. Я решила придумать что-то интересное. Как раз тогда были в моде все эти футболки, ушитые бисером, обклеенные всевозможными бабочками, стразами, кристаллами Сваровски, не было простых базовых футболок с интересными принтами.
Вдохновилась дагестанской культурой я и для своей первой работы – нарисовала принт с орлом, который «тянет» кусочек аула, и захотела перенести его на футболку. Тогда не было разнообразия красок, и я нарисовала его залежавшимся контуром на задней части футболки, которую сама же и сшила. Я люблю графику, поэтому выбрала черно-белый рисунок. Мне показалось, что так будет эффектнее.
В этой футболке я пошла на какой-то молодежный фестиваль и мне начали говорить: «А где ты такую футболку купила?!» Я отвечала, что сделала ее сама, и у меня спрашивали, могут ли они где-то приобрести такую же.
Тогда у меня появилась идея написать проект, планировала ездить по районам, изучать орнаменты (тогда еще не было так популярно продвигать традиционную культуру и народные промыслы, как сейчас), думала, мы будем выезжать с командой, изучать орнаменты и дальше переносить их на изделия, конкретно на футболки.
Сейчас очень много хлопковых тканей, красивых материалов, а тогда всего этого не было. Я купила пятнадцать метров маечной ткани и в свободное от работы время (я тогда уже окончила техникум и начала там же работать в студии) отшивала и расписывала эти футболки.
Графика была на дагестанскую тематику: Расул Гамзатов, горцы и горянки, табасаранские ковры, дагестанские орнаменты, джурабки, мама с младенцем… Чтобы презентовать все это на форуме, у меня не было моделей, и я уже там, на месте, хватала людей, надевала на них футболки и говорила: «Спасите, помогите!» (Смеется).
Все эксперты говорили: «Супер!», «Как интересно!», «Такого еще не было!», и я думала, что пройду, но не прошла. Но я не расстроилась, решила, что буду двигаться своими силами, и в тот период мне предложили работать в Республиканском доме народного творчества. Так получилось, что работа мне предстояла примерно такая же, какую я расписывала в своем проекте. Если помнишь, тогда главой Дагестана был Рамазан Абдулатипов и по всей республике открывались центры традиционной культуры. Вот мы со специалистами ездили по районам, помогали их оформлять и открывать. Соприкасаясь с этим, я каждый раз возвращалась в Махачкалу восторженная: «Вау! Оказывается, в Бежте вяжут такие уникальные джурабки!», и после каждой такой поездки у меня появлялось вдохновение, новые идеи, и я рисовала.
До 2015 года это происходило так: я рисовала на бумаге, фотографировала и потом переносила рисунок на ткань. Соцсети тогда не были такими, как сейчас, я ничего нигде не выкладывала, кто знал – заказывал, работало сарафанное радио. Как-то я брату подарила футболку, он был в ней в Саратове – друг увидел его в ней и чуть ли не снял ее с него (смеется). Брат ему ее подарил, а мне сказал: «Ты же мне еще сделаешь?»
Тогда я уже понимала, что меня уже физически не хватает на то, чтобы расписывать футболки вручную, и начала обучаться по видеороликам в «Ютубе» графическим программам «Фотошоп» и «Иллюстратор», чтобы отрисовывать их в графике, также нашла производство в Москве. Но тогда и печать была не такая профессиональная, как сейчас. Сколько было проб и ошибок, испорченных футболок… Но я, наконец, нашла хорошее производство и начала отправлять свои принты для печати уже туда.
«И я подумала: нужен дагестанский платок!»
– Как, наладив производство своих футболок, ты увлеклась платками?
– Я понимала, что заниматься одними футболками мне уже скучно, тем более по специальности, которую я получила в техникуме, я была дизайнером костюма, и в 2014 году я поступила на худграф.
А-а-а, вспомнила! Наша красивая Зарема Ажуевна, министр культуры, поздравляла с каким-то праздником у себя в соцсетях, и на фотографии к посту она была в платке. Он был такой красивый, цветочный. И я подумала: нужен дагестанский платок!
– Так тебя Зарема Бутаева вдохновила на платки?!
– Да! И я тогда всерьез начала заниматься разработкой принтов для них.
У каждой народности свои орнаменты, промыслы, культура. Почему бы все это не преподнести так, чтобы молодежь хотела это носить?
В 2017 году я уже заведовала отделом РДНТа, организовывала выставки, знакомилась с интересными людьми – из всего этого я черпала для себя вдохновение. Я обожаю Дагестан, поэтому все это для меня было «Вау! Вау!!!», и это отражалось на моих работах.
В 2015 году у меня было расписанное вручную платье, но я уже хотела наносить краску на ткань с помощью печати. Но такого производства на тот момент тоже не было. Это сейчас легко можно найти любую ткань и напечатать на ней все, что хочешь. На тот момент я уже расписывала шелковые платки горячим и холодным батиком, а это очень трудоемкий процесс – мало расписать ткань, нужно ведь еще, чтобы краска не растеклась.
А у нас люди в большинстве своем не знают цену вещам, выполненным вручную. Это в Москве могут восхититься и заплатить за это немалые деньги.
– Ну да, хендмейд – ерунда, на этикете должно быть написано «Турция».
– Да! Я понимала, что физически трачу очень много времени на это, а люди не готовы платить. Нашла еще одно производство в Москве, которое бы печатало мне платки. Я начинала с микса кайтагской вышивки и аварского орнамента. Я сама родом из Кайтагского района, нам в детстве показывали кайтагскую вышивку в книгах, а впоследствии я познакомилась с Зубайдат Гасановой, которая ее возродила.
Напечатала первый платок – и людям зашло. То есть когда платок вручную расписали – «ну-у-у, хорошо», а когда напечатали – «значит это профессионально». Вообще другое мнение у людей.
На карантине во время пандемии у меня было много времени, и я разработала коллекцию одежды. В 2019 году, выпускаясь из худграфа, там тоже создала свою коллекцию «У истоков забытых ремесел», где как раз элементы народных художественных промыслов были показаны на изделиях. Все элементы декора в этой коллекции были вырезаны мною вручную из экокожи и вручную приклеены на ткань. Это такой трудоемкий процесс! Для меня это была очень масштабная работа. Там была даже фата с унцукульским орнаментом, который тоже весь вырезался из экокожи и клеился вручную.
Меня приглашали на мероприятия разные ведомства, и я несколько раз провела дефиле с этой своей работой. Хорошо, что люди успели ее увидеть, потому что дальше произошло ужасное. Она у меня висела в чехле, и в прошлом году перед мероприятием я достаю ее оттуда, а экокожа практически вся осыпалась! Оказывается, экокожа имеет свойство осыпаться. Как мне было обидно! Я такой стресс испытала! Это почти год моего времени.
Сейчас я продолжаю расписывать ткани вручную, но уже очень редко, только когда есть индивидуальный заказ, и параллельно занимаюсь разработкой новых принтов и их печатью на ткани. Делать это в больших масштабах в Москве нельзя. Знаю, что такие возможности есть в Турции, но это требует больших вложений.
Принтов для футболок у меня уже очень много. Сколько раз у меня пытались их украсть! (Смеется). В этом плане у нас в Дагестане сложно. Я уже запатентовала часть, буду патентовать и остальные.
С марта этого года я ушла из Дома народного творчества – поняла, что эта работа отнимает у меня много времени, а мне уже хотелось не распыляться и заниматься только своим делом.
«Взять и нарисовать ковер, как он есть, – это банально и скучно»
– В этом году ты еще выиграла грант главы Дагестана в области культуры и искусства со своим проектом «Платок горянки». Расскажи, что это за проект и что в качестве результата ты должна продемонстрировать?
– Сегодня многие девушки в Дагестане ходят покрытые, при этом носят современные платки или больше тяготеют к арабской культуре. Этим проектом я хотела рассказать, что можно носить свой платок, такой же красивый, как у наших бабушек. Но платки бабушек никто уже не носит: они либо лежат в сундуках, потому что их боятся испортить, либо их не носят, боясь, что это будет выглядеть несовременно.
Мой проект образовательный. Я открыла мастерскую при техникуме, в которой бесплатно обучаю росписи по ткани и созданию принтов в современных графических программах. Вместе с тем участники этой мастерской погружаются в процесс изучения дагестанских орнаментов. Мы уже провели шесть мастер-классов, в том числе по кайтагской, золотой, мюрегинской вышивке, росписи по ткани, посещаем музеи, чтобы участники понимали, откуда черпать вдохновение.
Пройдя этот курс, человек может приобрести себе новую профессию и уже дальше рисовать на ткани, разрабатывать брендбуки, делать афиши. По окончании курса мы выпускаем коллекцию из пятнадцати платков, выполненную его участниками.
По итогу проекта планирую организовать выставку-дефиле, где будут представлены современные платки, выполненные учениками моей мастерской – расписанные вручную и отпечатанные, и традиционные. Приглашу также на выставку хранителей традиционного искусства и выпущу каталог с описанием.
Платки очень красивые получились.
– Ты преподаешь графический дизайн и в своих работах предпочитаешь графику. Почему?
– Графику я всегда любила, за счет лаконичных линий она делает рисунок упрощенным и вместе с тем запоминающимся. Это эффектно, выразительно, стильно. Взять и нарисовать ковер, как он есть, – это банально и скучно. Суть в том, чтобы это было современно, вкусно, чтобы каждый смог надеть вещь с рисунком на себя.
«У людей сложилось представление, что традиционное – это что-то заезженное»
– В начале нашего разговора ты уже коснулась этой темы, сказав, что десять лет назад в глазах многих людей в Дагестане дизайнерская работа не имела большой ценности и мало кто был готов за это платить. Видишь ты сегодня какие-то изменения? Художник, дизайнер может сегодня на своем творчестве хорошо зарабатывать?
– Сейчас – скажу, что да.
– Что поменялось? Интерес к этнике повысил этот спрос?
– Да. С тех пор, как из-за пандемии закрылись границы, к нам устремились туристы. С ростом турпотока, естественно, появился и большой спрос на традиционное. Даже сами дагестанцы чаще стали заказывать именно что-то традиционное – у меня уже много таких постоянных клиентов. А те клиенты, которые могут себе позволить приобрести ручную работу, сейчас говорят: «Я хочу, чтобы было выполнено вручную».
И видение людей поменялось. Им хочется индивидуальности. Они хотят выделяться. Просят: «Я хочу такое, чтобы ни у кого не было». Дизайнеру так интересней работать, потому что не хочется штамповать одно и то же, это скучно.
– Есть локальные дагестанские modestfashion-бренды, которые у людей, следящих за российской модной индустрией, уже на слуху: их хвалят, за ними следят… Как ты считаешь, нужен ли в республике какой-то фонд, куда молодые талантливые дагестанские дизайнеры могли бы прийти и сказать: «Здравствуйте, у меня есть идея», или талантливые люди могут и должны добиваться всего сами?
– Вообще, конечно, когда есть какой-то фонд или помощь, дизайнеру очень легко. А когда у тебя много идей, но нет на их реализацию средств, ты вынужден концентрироваться на чем-то одном. Подобная поддержка могла бы помочь дизайнеру выйти на совершенно другой уровень, и это было бы очень круто, но если человек талантливый, о нем все равно узнают. Если ты что-то сделала и показала, люди могут отличить красивое от некрасивого.
Я считаю, не стоит ждать, что появится такой фонд и положит на твою голову денежку. К сожалению, в наше время так не бывает. Приходится очень много пахать.
Сейчас я понимаю, что за десять лет я могла бы столько всего сделать, если бы посвятила себя только своему делу. На протяжении этих лет у меня была куча идей в голове или на бумаге, и в какой-то момент я сказала себе: «Ну как так, Калимат? Ты же хочешь? А почему ты не делаешь?» Я держалась за стабильность, за «госработу», боялась сделать какой-то шаг в своей жизни, а сейчас я поняла, что нельзя бояться. Надо делать, и Всевышний тебе поможет. Если есть цель и идея, не нужно бояться откуда-то уходить и что-то менять, иначе ваши идеи так и останутся мечтами.
Мои работы многие узнают. Приятно бывает, когда иду в какую-то типографию, и мне говорят: «А это не ваши такие красивые принты? Мы видели. Так понравились». Раньше я всегда держалась в стороне, не любила себя афишировать, была очень стеснительна, но я понимала, что мне нужно перейти через этот барьер, если я хочу идти дальше. Либо идти дальше и заявлять о себе, либо стоять в стороне. Но при этом я стараюсь не выпячивать себя – показываю свои работы.
Я езжу в Москву, провожу мастер-классы по росписи. В Подмосковье действует Культурный центр народов Дагестана «Каспийский берег». Председатель этого центра Успенская Лидия Рафиковна, которая родом из Дагестана, в июне пригласила меня на девятый областной фестиваль «Территория дружбы». Я представляла там дагестанское подворье. Столько было восторгов, удивлений, приятных отзывов, было много желающих что-то купить. Все ведь привыкли видеть на таких выставках дагестанские кабалаи и что-то в этом роде, поэтому у людей сложилось представление, что традиционное – это что-то заезженное, а тут – современное платье с этническим рисунком. Министр культуры Московской области ко мне подходил, ведущий, который вообще был в восторге, говорил, как круто, что в Дагестане делают такое. Когда я показала фотосессию своих работ, он просто в шоке был.
– Сегодня дагестанские дизайнеры очень красиво миксуют этно с современностью. И вообще интерес к этнике в последние годы наблюдается во всем мире. Как ты думаешь, когда этот интерес спадет?
– Мне кажется, он будет еще долго сохраняться, ведь этнику можно преподносить по-разному: интересно, небанально, нескучно.
Есть павлопосадские платки, которые до сих пор популярны. Фабрика существует.
– Мне кажется, их больше как сувенир покупают, нет?
– В Махачкале ведь есть магазин с павлопосадскими платками. Я один раз зашла – там такая очередь! Я реально была в шоке!
Так что интерес к этнике со временем, наверное, начнет угасать, но чтобы он сохранялся, нужно придумывать какие-то новые фишки.
О предназначении и благотворительности
– Какие у тебя, как художника, дизайнера, сегодня амбиции? Какой творческий максимум ты для себя видишь?
– Творческих планов, конечно, много, но, как бы громко это ни звучало, я хотела бы делать и какие-то проекты во благо. Мне важно не только реализоваться творчески и заработать денег, мне нравится делать что-то для общества. Своим творчеством я хочу помогать.
У меня появилась идея расписать стены школы-интерната с молодыми художниками и сделать это вместе с его воспитанниками. Но это будут не просто цветочки или диснеевские персонажи, это будет дагестанский орнамент как элемент дизайна. Я хочу не только показать детям, как рисовать, но и рассказать про этот орнамент, чей он, откуда, тем самым пробудить в них интерес к творчеству (возможно, для кого-то из них это может стать профессией в будущем), а главное – сплотить их, показать, что они нужны обществу.
Я десять лет проработала в одном отделе с Татьяной Петениной (известный дагестанский искусствовед. – Прим. «МД»). Она была очень светлым человеком, я очень ее любила. Татьяна Павловна была профессионалом, она меня многому научила.
Незадолго до ее смерти я познакомилась с ее дочерью: она живет в Москве и вместе с подругой занимается благотворительностью – они основали фонд Дарьи Челышевой, который помогает поиску доноров для онкобольных детей. Недавно мы в Москве провели два мастер-класса по росписи футболок. Вырученные средства ушли в фонд. После одного из этих мастер-классов одна женщина написала отзыв. У меня до сих пор мурашки. Настолько это было приятно. Это была мама двоих детей, мальчика и девочки. Я только потом узнала, что это была пациентка. Она написала: «Я давно так не отвлекалась». Эти три часа человек был в другом настроении, мастер-класс был некой арт-терапией. Это очень важно.
Я не считаю, что с моей стороны это большая помощь, потому что они в этом фонде такие вещи хорошие делают, но мне тоже хочется хоть чем-то помочь. Если мой бренд будет расти, я буду вкладываться и материально, потому что считаю, что деньги – это то, что приходит и уходит. Неважно, сколько ты заработал, построил или купил. Не стоит за все это цепляться.
Бэла Боярова
